Петька восхищенно смотрел на Генерального секретаря. Он себе его таким и представлял – народным руководителем, который сам жил и другим жить давал.

Брежнев повесил саблю на место, сел за стол.

– Присаживайся, товарищ Углов. Петька присел на новый табурет.

Брежнев выдвинул ящик стола, достал пачку жвачки «Вригли» и протянул Петьке:

– Жвачка.

Петька взял одну пластинку.

А Брежнев развернул и засунул в рот оставшиеся четыре.

– Я, когда речи говорю, – разжевывая, сказал он, – всегда жвачку жую для смеха. – Он надул огромный пузырь. Пузырь лопнул, и на подбородке Генерального секретаря повисла белая борода. Он сразу стал похож на Деда Мороза. Леонид Ильич собрал жвачку пальцем и отправил назад в рот.

Углов заулыбался, что Брежнев такой простой и с чувством юмора.

– Ну, товарищ Углов, выкладывай, что там у тебя. Петька поерзал на табурете, не зная с чего начать.

– Леонид Ильич! У вас работы по горло и вы, конечно, всё заметить не можете. И поэтому всякие гады, пользуясь этим, творят за вашей спиной безобразия разные.

Брежнев нахмурился.

– Я безобразий в СССР не допущу!

– Вот и я говорю! Чтобы у нас при таком Генеральном секретаре, такая хреновина творилась!

Брежнев кивнул и, сцепив руки замком, потер большими пальцами друг о друга. Петька выдохнул.

– Вот какое дело, Леонид Ильич!.. Товарищ Генеральный секретарь Политбюро ЦК КПСС!.. Нашего подлинно народного певца и артиста Владимира Семеновича Высоцкого совсем заклевали разные гады, которые не понимают душу русской песни и не смотрят русского кино! Его совсем затюкали, не дают ему как следует работать, записывать пластинки и сниматься в хороших кинофильмах. Он же через это может психануть и повеситься, как Есенин, или тяжело заболеть. Я считаю, что нашей партии нужно принимать меры.

Брежнев неожиданно заулыбался.

– Говоришь, товарищ Углов, нужно нашей партии принимать меры? Дело говоришь! Да только ты позабыл, что у нашей партии миллионы глаз и рук. И она всё видит и всегда принимает меры вовремя! Пойдем, товарищ Углов, я тебе что-то покажу, – Брежнев вышел из-за стола, подошел к стеллажу с книгами, нажал на книгу «Маркс и Энгельс», и стеллаж бесшумно отъехал в сторону. За ним открылся коридор.

Брежнев направился в него, но остановился, вернулся к столу и вытащил из тумбы бутылку «Столичной».

– Пригодится, – загадочно сказал он. – А ты, товарищ Углов, стаканы возьми.