Три четких, но невидимых человеческим глазом следа вели к платяному шкафу; на крайней левой дверце те же отчетливые теплые следы пальцев, а сама дверца уже заметно стала нагреваться изнутри, вырисовывая человеческий силуэт. Если бы не близкая трансформация, то он давно бы уже…

Отрыватель распахнул дверцы шкафа…

И Алекс, державший наготове «беретту», дважды подряд спустил курок. Один за другим хлопнули выстрелы.

Чудовище среагировать не успело (процесс изменений уже начинался). Первая пуля, попав в голову, срикошетила от черепа и разнесла изящный светильник в другом конце спальни; вторая – чиркнула по плечу и с визгом ушла в потолок, где застряла в штукатурке, как огромная запятая.

Выстрелить в третий раз Алекс не успел. Монстр выбил пистолет, сломав ему при этом запястье, а другим движением вышвырнул Алекса на середину комнаты из шкафа. Тот сразу попытался вскочить на ноги, но замер, прижимая окровавленную руку к груди и широко раскрытыми глазами глядя на Отрывателя.

– Тыслишкомнастаивалнавссс-стрече!..

На перекошенном лице Алекса взорвалось темное пятно холода – плавно и с какой-то потусторонней грациозностью, словно распустила лепестки черная роза.

– Небольхх-хшиепеременызапосссследниймесяц!.. – проскрежетал Отрыватель, наступая на него. – Началофинансовох-хогода… валработы!..

На бледном, как ком паутины, лице Алекса отразилось ошеломленное понимание:

– ТЫ?!

Проскрежетав что-то еще, монстр подался вперед, будто перегибался через невидимые перила, и схватил его обеими сучковатыми лапами за горло. Алекс отчаянно и безнадежно затрепыхался. Его ноги начали сантиметр за сантиметром отрываться от пола. На хрипящем и багровом, словно готовом лопнуть, лице лихорадочно метались выпученные глаза; вздувшиеся вены походили на беспокойно ерзающих под кожей жирных червей.

В то же время движения Отрывателя замедлялись с каждой секундой. Когда глаза Алекса начали закатываться, он неожиданно выпустил его, а сам, чтобы удержать равновесие, отступил на шаг назад.

Оказавшись на полу, Алекс закашлялся, прижимая к груди изувеченную руку. Но подняться не решался.

Комнату постепенно наполнял нарастающий пронзительный звук, который вырывался из открытого рта-дыры Отрывателя. Это походило на визг уходящей в сухое дерево циркулярной пилы. Вскоре он стал настолько невыносим, что из глаз Алекса полились слезы. Казалось, этот звук проникает до самого мозга костей. Алекс сумел только отползти на шаг дальше от начавшего раскачиваться во все стороны монстра, словно исполняющего ритуальный танец жреца из племени зомби.