– Что значит «нэмае»? – опешил я. А сторож еще тише прошептал:

– Вона у иншому мисци захована.

Я почему-то тоже перешел на шепот:

– Где?

– Тут нэподалик. – У меня отлегло на сердце. Слава богу, что где-то рядом, а, скажем, не в Туве. – Алэ я нэ скажу.

Твою мать!

– Так я ж водку принес.

Сторож посмотрел на бутылки грустными глазами и снова нагнулся к уху:

– Мэнэ тоди вбьють.

– Покажешь, куплю третью бутылку. Литровую. Последний аргумент перевесил.

– Тилькы ни кому. Идэмо. – Мы прошли еще метров десять правее и остановились все под тем же забором в небольшом земляном стоке. – Ось тут.

– Где тут?

Сторож указал прямо на то место, где я стоял. Я огляделся кругом: обычная канавка, кругом ровная земля, нигде нет никакой пометки. Мне даже показалось, что сторож меня разыгрывает. Он в это время нагнулся и отковырял из-под земли консервную банку.

– Ось тут йийи голова. Туды йдуть ногы.

Только сейчас я пригляделся чуть внимательней к месту, куда указал сторож. Последнее время часто шли дожди, и земля именно в этом месте осела чуть глубже, чем в остальной части канавы. К тому же, получается, похоронили Анилегну не к забору ногами, как всех умерших здесь хоронят, а вдоль забора.

– Ты ее здесь закопал? – я как-то незаметно перешел со сторожем на «ты».

– Я.

– А кто похоронен в официальной могиле Ангелины?

– Нэ знаю. Жинка якась.