Он сидел, поглядывая то на дверь подъезда, то на маленький кулон на цепочке, зажатый в руке.

За дверью полчаса назад скрылся старый знакомец Алекса, некий Карлссон, – вор-домушник, в очередной раз освободившийся полгода назад и с тех пор активно прилагающий усилия к тому, чтобы отбыть из этого неуютного и враждебного ему мира хорошо знакомым маршрутом: СИЗО – суд – пересылка – зона.

Кулон в форме золотистого пятиугольника Алекс обнаружил на своей шее утром – и не стал озадачиваться его происхождением. Висит – значит так надо. Тем более что скоро стало ясно, зачем нужна эта вещица.

…Цепочка дернулась, когда Алекс в очередной раз взглянул на подъезд – сомнения оставались: Карлссон, поразмыслив в одиночестве, мог плюнуть на странный заказ, или замки могли не поддаться его усилиям. Цепочка дернулась несильно – как леска, на другом конце которой засеклась не крупная рыба. Алекс торопливо перевел взгляд на кулон. Тот тихонько покачивался, и амплитуда колебаний уменьшалась. Потом цепочка резко дернулась, больно врезавшись в палец. Крохотный пятиугольник зазвенел камертонно-чистым звуком.

Пора!

Алекс выскочил из машины. Вбежал в подъезд. Не обращая внимания на лифт, взлетел на четвертый этаж. Кулон, зажатый в руке, никак себя не проявлял.

…Дверь, деревянной лишь казавшаяся, оказалась приоткрытой, хотя и не имела явных следов взлома. Но замки не устояли-таки перед умельцем Карлссоном. Алекс сделал шаг внутрь, постоял у порога, внимательно прислушиваясь.

Ничего.

Мертвая тишина.

Карлссон не подавал признаков жизни – и Алекс догадывался о причине. Медленно и осторожно он пересек прихожую.

Дом – снаружи – Алекс хорошо знал, но дальше дверей подъезда его никогда не приглашали. В свое время он был готов многое отдать, чтобы оказаться здесь, причем в спальне… Но сейчас его интересовала не спальня, – но дверь в дальнем конце вытянутой прихожей. Похоже, с нею «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил» долго не церемонился – вскрыл фомкой, быстро и грубо. И зашел в комнату, следуя инструкции Алекса. А если не зашел? А если именно тут его и одолели сомнения: не бросить ли дурно пахнущее дело?

Алекс стоял у двери, не решаясь сделать последний шаг. Если он ошибется, ошибка станет самой большой в его жизни. И последней…

Да нет же, успокаивал он себя, недаром ведь звенел кулон…

Наконец Алекс набрал полную грудь воздуха и нырнул в дальнюю комнату, словно в обжигающую ледяную воду. И через секунду скорчился в жестоких рвотных конвульсиях. Желудок был пуст – последней трапезой Алекса стал вчерашний завтрак. Наружу вылетали редкие капли, оставляя во рту омерзительный вкус.