Из леса Филя таки выбрался (Славик с сожалением вздохнул на этом месте рассказа) и, запомнив координаты, положил глаз на позабытое скопление никому не нужного металла. Несколько месяцев у него ушло на подготовку великой операции (согласовать и поделиться с кем надо, разведать подъездные пути, засыпать гравием пару топких мест на лесных дорогах, подлатать и утеплить наиболее уцелевшую казарму в городке – возить каждый день работяг из города себе дороже). А когда все было готово, Филя, не мудрствуя лукаво, набрал ударную бригаду из хорошо знакомого контингента. Принимал всех, с единственным условием – ничего не говорить Славику – мол, конкуренция, коммерческая тайна и все такое прочее… И вот теперь на заброшенной просеке визжали десятки ножовок, разрезая толстенные плетенные алюминиевые провода на куски, пригодные для погрузки в Камаз…

Всех этих подробностей Зигхаль не знал, история в его изложении звучала как волшебная сказка с хорошим концом о найденных сокровищах – и горьким диссонансом на фоне этой идиллии виделась судьба самого Зигхаля, старательно пропивавшего выручку от пентаграммы и не явившегося к отъезду набранной бригады по причине жесточайшего похмелья. Но он не держал зла на Филю и даже не завидовал – Зигхаль им просто восхищался…

Вот так… Вот так вот бывает в жизни… Кто-то ходит по лесу и находит валяющиеся под ногами пачки долларов… а кто-то ничего не находит или наступает на старую ржавую мину… А некоторым вообще попадаются интересные такие местечки со следами черного шабаша и истыканными восковыми фигурками… Мать твою, ведь я слышал об этом, слышал, но не обратил внимания на пьяный бессвязный треп о непыльной работке и тоннах дарового металла… Надо было вслушаться и расспросить подробнее, и тогда я бы…

Славик с беспощадной ясностью вдруг осознал, что и тогда он ничего бы не сделал, просто не знал бы, что тут можно сделать… И попадись заброшенная ЛЭП ему, ничего бы, в сущности, не изменилось – Филя не кусал бы локти от ярости, сидя в своем подвальчике… Это была самая большая (и никогда не признаваемая) беда его жизни – сознавая, что живет не так и делает не то, Славик никогда не знал, что и как нужно делать. И подсознательно завидовал людям, которые знали. Даже ненавидел их, как сейчас Филю…

* * *

Бронзовая пентаграмма лежала на ковре несокрушимо и уверенно; Славик, задумавшись, сидел у стола с зажженной настольной лампой вполоборота, поглядывая то на нее, то на чистый лист бумаги, лежавший перед ним.

Мысли были невеселые. Хотя, конечно, и не слишком это удачная идея – подводить итоги прожитой жизни в конце самого провального дня отнюдь не самой благополучной недели, когда все видится исключительно в черном свете, но некоторые вещи и факты остаются такими же гнусными, в каком освещении их ни рассматривай…