В горном шале джигитов приняли как дорогих гостей, и даже платным их спутницам кунак бросил вполне добродушно: «Ну-ка, девки, залетай! Эх, не обидим!» А Снежанке так и вовсе подмигнул. В доме, помимо хозяина и его друга, уже свили гнездышко две пташки, рангом повыше Иришки и Снежаны, капризные и дорого одетые. Очень может быть, что и не проститутки, а постоянные подруги или распутные дочери начальственных отцов.
Веселье, с банькой и напитками, шло своим чередом, мирно и без свинства, ставшего в большинстве случаев для девушек нормой подобных мероприятий. На джигита – по девочке, и не на виду, а по-людски, в укромном уголке. Когда же осоловевшие кабардинцы наладились поспать, то Иришке и Снежане ничего не оставалось, как составить компанию кунаку и его другу Мавру – то ли имя, то ли кликуха, было непонятно, – ввиду отбытия по домам их собственных подруг. Хозяин-кунак, вот что называется большой человек, тут же выдал девчонкам по сотне зеленых, да еще намекнул, что в виде аванса, так что Иришка и подруга ее от нежданной удачи были рады стараться и готовы на что угодно. Но, как выяснилось впоследствии, все же не на все.
Кунак немедля завладел подхалимски мурлыкающей Снежаной, на которую еще с начала гулянья положил глаз, и увел новоприобретенную подругу куда-то в верхние покои своего горного замка. Иришке же достался загадочный Мавр, впрочем, совсем не черный и не грозный, а скорее изнеженный и хиловатый субъект, слегка смахивающий на голубого и трагично лирического поэта. Иринке отчего-то стало чуть ли не жалко этого разодетого, словно скоморох, в бело-розовой конфетной гамме, сморчка, и она нежно и поощрительно взяла поэта за руку, будто приглашая его последовать примеру кунака и Снежаны. Однако на ее молчаливый призыв Мавр отреагировал немного странным образом. Не отпуская Иришкиной руки, лирический поэт ни с того ни с сего, по всем правилам галантной науки, опустился перед ней на одно колено и, целуя оплаченные кунаком пальчики девушки, высокопарно изрек:
– Семирамида моя, Астарта, жрица, божественная! Прошу, нет, умоляю не отказать! В такую лунную ночь... Вы, я и природа, что может быть прекраснее. Долой из душных стен и – в поля, в луга!.. То бишь, пардон, в горы. Но это не имеет значения. Так вы согласны?
– На что? – одновременно улыбаясь и недоумевая, спросила поэта Иринка. Этот странный Мавр весь вечер нес совершеннейшую чепуху, а теперь его околесицу совсем уж было не понять.
– Как на что? На романтическую поездку в кабриолете! Ночью, при луне, я же вам говорю. И кругом деревья, и горы, и слышно море вдалеке... Только вы да я! А кабриолет имеется, самый натуральный, да. Вот и ключи.