Мирза оказался, по Иришкиным тогдашним меркам, хахалем – первый сорт. За приезд тратил на Иришку когда и до трехсот рублей, немыслимые деньги, и это не считая гулянок в ресторанах и подарков из привезенного товара. И рад был, что у несовершеннолетней его любовницы имелся собственный домик, где он мог оставаться на ночь без помех. Конечно, в постели Мирза сильно отличался от соседского Петюни. Иришка многому научилась у него, не без расчета на будущее, и даже получала неподдельное удовольствие от забав с горячим и неугомонным дагестанцем. Мирза ко всему оказался и совсем не ревнив, что бы ни болтали о суровых кавказских нравах. Отбывая в родную Махачкалу, сам же и рекомендовал Иринку как местным, так и приезжающим по делам друзьям и родственникам. И благодаря такой заботе Иринка не знала простоев в работе и денежных перебоев.

Постепенно у нее сложился и свой круг постоянных клиентов, людей деловых и с деньгами. Пусть пока и не удалось Иринке обзавестись одним-единственным покровителем, который взял бы ее на долгое содержание, но все еще ожидалось впереди. Конечно, платные ее любовники были всего лишь чужими торговыми посредниками, и не самых высоких выходов, но Иришке и такая жизнь казалась совсем даже неплохой.

Со временем, осмотревшись и прикинув, что к чему, Иринка уразумела, как иметь и дополнительный навар, помимо торговли своими юными прелестями. К тому времени у нее уже появились и свои собственные подруги из числа знакомых ресторанных девчонок, таких же, как она, курортных подстилок, более или менее удачливых. С их помощью и через парикмахерскую Иринка помогала сбывать своим клиентам те же сигареты и самопальные американские джинсы, накидывая поверх установленной цены и на свою долю.

Более-менее обеспеченная и задуманная ею жизнь продолжалась у Иринки до времен рухнувшей на ни в чем не повинный советский люд горбачевской перестройки. С одной стороны, накопленные Иринкой с бережением и старанием трудовые деньги стали прямо на глазах превращаться в пустые бумажки, и только с большой переплатой Иринке удалось обменять их по блату у знакомой ювелирши на золото Ереванского завода. С другой стороны, в полулегальном кооперативном бизнесе, только-только набиравшем силу, откуда-то вдруг стали выплывать невиданные и неслыханные доселе суммы, а с ними крепкие, будто вдруг выросшие из-под земли бритые ребята, умело эти суммы отбирающие. В Сочи отчетливо запахло зелеными долларами, совместными предприятиями и свежепролитой кровью.

Вчерашние ее клиенты, хоть и горячие, но мирные и гражданские грузины, абхазцы и дагестанцы, теперь не на шутку воевали между собой, сплоченные и вооруженные. Отхватив свой кусок или пулю, одни уносились в московские выси, другие ложились в землю под гранитные черные плиты. В Дагомысе и «Жемчужине» из каждого окна ныне смотрело по раскормленной бандитской роже, отдыхающей на экспроприированные капиталы или ожидающей следующего недоделенного еще пирога.