– Ладно, несчастье мое, отдыхай пока, а мне выручку сдать надо, да и разведать, что к чему. Как бы предъяву не кинули и по поводу клиента, и за мордобой. Ты, чурка заморская, небось выкрутишься, а мне ответ держать. – Иришка ворчала без злобы, скорее для порядка. Какое-то шестое, животное чувство подсказывало ей, что чудной иностранец, раз вписавшись, не бросит ее на произвол и за здорово живешь, и что вообще-то ее лесное знакомство по неведомой пока причине было большой удачей... Уходя, приложила обе руки к щеке: – Ложись-ложись, баиньки. Как приду, обедать станем.

Распорядитель Гарик, как обычно, вкушал утренний кефир в «Ленивом варенике» – частном крошечном ресторанчике на шесть столиков, прославившемся в узком кругу своей отменной домашней кухней и необъятногрудой поварихой-хозяйкой Галей, неровно дышавшей к самому распорядителю. Но Гарик в ответ на штормоподобные Галины вздохи, как всегда, только равнодушно пил кефир со свежей сдобной булкой, справедливо разделяя и не смешивая между собой желудочный и любовный интересы.

– Вот, Гарик, две сотни, копеечка в копеечку. Еще был навар, но, по уговору, тот уж мой. Ведь верно? Все же по справедливости? – зачастила на едином дыхании Иринка, едва лишь подсела к столу.

Гарик и слова не сказал, даже не кивнул, только сгреб полной ладонью деньги со скатерти. На Иришку не смотрел, пил свой кефир и жевал булку. Иринке пришлось дожидаться в терпеливом молчании хоть какого-нибудь ответа от своего грозного начальника. Наконец стакан был отставлен, крошки Гарик небрежным движением смахнул на пол.

– Ти из мэня дурака нэ дэлай. Все знаю уже. Но молодэц, однако, в мэнтовку не побэжала, значэт, умная. – Гарик полез в задний карман наглаженных бежевых брюк, достал смятый конверт. – Приходылы от нэго. Здэсь за ум и за язык. Гарик копэйки нэ взял. Что дэньги сдала – мое. Чужого Гарику нэ надо. Вот бэри. Бэри и молчи. И тому бичо, что Мавра прыложил, тожэ скажи, чтоб молчал. Тогда нэ тронут...

– Он не скажет, Гарик, вот зуб даю. А за лавэ – спасибо. И тебе, и тем, кто передал... А можно мне на сегодня выходной? – пользуясь удачливым случаем, заискивающе попросила Иринка.

– Можна. Хочэшь напиться? Напэйся. Ты мнэ в порядке нужна. – Гарик задумался на секунду и счел нужным добавить дополнительное поощрение: – Два дня можэшь нэ выходить. Разрэшаю... А Мавру, козлоблуду, давно пора было ногы из жопы повыдергывать. Сколько дэвок пэрэпоганил так... Ты нэ слушай. Иды давай, да. Гуляй, пэй.

Иришка, уже на улице, конверт вскрыла... Пересчитала... Штука... Штука зелеными... Вот и вся ее цена – и за чуть было не погубленную жизнь, и за молчание. Обидно стало так, что на миг и невмоготу. Но зареветь не заревела. Чего уж слезы лить, коли сама виновата, что задешево разменивалась. Постояла немного, отошла. Конверт закрыла и в сумку на самое дно запихала. Деньги, пусть и обидные, были, однако, для Иринки огромными. А как гонорар – так и вовсе не виданными. Когда же вспомнила об оставленном в хибарке иностранце, то настроение полегоньку-потихоньку стало подниматься к положительным градусам.