На третью ночь Мишина засада у набережной себя оправдала. Курятников и мадам почти сразу после полуночи вышли из дому, оба в темных спортивных нейлоновых костюмах и мягких, черных же, кроссовках. Аполлинарий Игнатьевич расстроенным вовсе не выглядел, наоборот, был бодр и оживлен, видать, расследование оказалось не более чем нужной для отвода глаз формальностью. И то сказать: где полковник РУБОПА, а где дворовые шпанята, за которых, кроме рыдающих маманек, и вступиться толком некому. Да и Мише ли не знать, как первая охота горячит и кружит голову.

Пошли, естественно, в сторону Киевского вокзала. Разумно, ничего не скажешь. Зачем без нужды отправляться в дальние края, когда на Киевском всякого сброда навалом. Миша бесшумной, стремительной тенью крался следом за ними. На вокзале мадам с полковником разделились, но далеко друг от друга не ушли, и Миша вполне мог держать обоих в поле зрения. У него пробудился и чисто спортивный интерес: кого его ведомые голубки изберут нынче ночью на роль жертвы? План охоты наверняка не раз до тонкостей оговорен ими заранее, и Ирена, несомненно, отгрузила своему напарнику не одну тонну ценных указаний. Выбор полковника тоже оказался более чем логичен и разумен. Что же: и пропитанием разживемся, и город от отбросов почистим. Мент все же, не стоит забывать. Миша бы побрезговал. А Курятников ничего: тащил под ручку пьяненькую, жутко потасканную вокзальную шлюшку, наверняка имевшую в ассортименте услуг весь джентльменский набор, необходимый постояльцам кожвендиспансера. Но это как раз не беда, к нынешнему Курятникову никакая холера не пристанет. Мадам на расстоянии следовала за ними. А уж Миша – за мадам.

Курятников старался держаться подальше от людных мест, уходил в сторону полосы отчуждения. Шлюшка не протестовала, ей было все равно. Остановились у пустого старого товарного вагона, давно снятого с колес и бесхозного. Курятников грубовато запихнул пьянчужку внутрь, вскоре следом в вагончик шмыгнула и мадам. Миша выждал немного, потом подкрался к щелястой двери товарняка и осторожно заглянул внутрь. Увидел он достаточно, чтобы не искать уже никаких иных доказательств и оправданий, и, не дожидаясь окончания процесса, тихо-тихо убрался прочь.

Домой этой ночью «архангел» ехал не спеша. Голова гудела от разнообразных мыслей, словно по ней ударили чугунной бабкой, перетряхнув и ввергнув в хаос все в ней содержимое. Гадкие предчувствия радостно и злобно торжествовали, а ощущение страшной опасности било в пожарный набат. Однако Миша поднимать хозяина средь ночи не стал. Плохая весть и до утра обождет. Рите тоже не сказал ничего, хоть та и не спала, дожидалась его возвращения, но вопросов не задала: надо – муж все расскажет и сам, а попусту любопытствовать нечего. Что же, тайны в их семье обычное дело.