— Каким образом? Я сам доктор, — промолвил Дойл, неподдельно заинтересованный и решивший, что, рассказав побольше о себе, сможет заручиться ответным доверием. — Точнее сказать, меня обучали на доктора. Правда, по моему разумению, врачевание действительно требует некоего особого внутреннего таланта, каковым сам я, увы, похвастаться не вправе. На поприще медицины я работал старательно и добросовестно, но все-таки эта стезя не для меня.

— Значит, вместо этого вы стали писать книги.

— Нужно же чем-то зарабатывать на хлеб. А вы, значит, среди своих считаетесь лекарем?

И снова Ходящая Одиноко ответила не сразу, хотя, в целом не доверяя белым, к этому белому человеку почему-то отнеслась иначе. Разумеется, он, как и все они, понятия не имел относительно сущности ее умений, но отнесся к ее словам с непривычным уважением. Кроме того, он, опять же в отличие от большинства белых, обладая несомненными силами, похоже, не испытывал потребности ими похваляться. Интересно, много ли таких людей в его стране? До сего случая англичан ей встречать не доводилось.

— Да, — прозвучал наконец ответ.

— И что, болезнь моего друга видна так ясно?

— Более того, его жизни угрожает опасность.

Дойл выпрямился в кресле: ее слова он воспринял вполне серьезно.

— Стало быть, это физический недуг.

— Сейчас болезнью поражен его дух, но однажды проникнет в его тело. Скоро.

— А можно его исцелить, пока этого не произошло?

— Трудно сказать: мне нужно получше к нему присмотреться.

— Но все-таки это возможно?

— Мне не хотелось бы говорить сейчас.

— А каким способом можно излечить такую болезнь?

— Убрав ее из больного.

— Но как это делается?

— У нас принято, чтобы лекарь изгонял недуг из тела больного, принимая его в свое тело.

— Создается впечатление, что это может представлять опасность для самого лекаря.

— Да.