Вот комната, обставленная вещами и мебелью пятидесятых годов, с традиционным зеркальным шкафом, круглым шелковым абажуром и пузатым комодом, на котором, кроме двух высоких узкогорлых рам голубого стекла, стоят семь мраморных слоников. Тут же присутствует большая никелированная кровать, на которой возвышается гора пуховых подушек, тяжелых, словно они сработаны из мрамора. Рядом другая – деревенская горница с дощатыми стенами, длинными лавками и блеклыми фотокарточками многочисленных родственников по стенам. А следом попадешь в дворцовые хоромы в стиле «Людовик Солнце». Здесь присутствуют огромные зеркала, гнутые стулья с обивкой из голубого в розовый цветочек атласа, шелковые гобелены со сценами из рыцарской жизни и картины с фривольными сценами и романтическими пейзажами в тяжелых золоченых рамах. В целом все это очень сильно напоминает музей быта разных эпох и народов. У каждого помещения имеется еще одна особенность – запах. В комнате пятидесятых годов это резкий дух одеколона «Шипр» в смеси с тяжелой вонью горелой резины, в крестьянской избе пахнет прокисшими щами и детскими пеленками, а в салоне «рококо» стоит густой, сладкий аромат неведомых девушке духов.

Созерцание покоев Бланке довольно быстро при-елось. Вначале, конечно, казалось интересным поваляться на кровати под балдахином эпохи мадам Помпадур или плюнуть в камин, перед которым, возможно, сиживал лорд Байрон, но потом однообразие разнообразия начало утомлять. И тут Бланка открыла для себя новое развлечение. Большинство комнат имело окна. Вначале она не обращала внимания на то, что находится за стеклами, но вскоре отогнула тяжелую портьеру и обомлела. Это происходило в зале, обставленном под французское барокко. За высоким стрельчатым окном она узрела грандиозный фонтан в обрамлении газонов, на которых высились мраморные статуи. Фонтан состоял из трех бассейнов, расположенных друг над другом в виде пирамиды. По краям бассейнов имелись статуи лягушек, ящериц и трубящих в раковины тритонов, а в центре фонтана возвышалась фигура полуобнаженной богини, имени которой Бланка не знала. Из пастей земноводных и раковин тритонов на богиню изливались струи искрящейся под солнцем воды.

– Что это?! – воскликнула девушка, потрясенная красотой открывшегося вида. – Где это?! Петергоф?

Но перед ней расстилался Версаль.

За окнами каждого помещения имелся свой пейзаж, непохожий на предыдущий. Из подслеповатого оконца русской избы была видна туманная сетка дождя, раскисшая глина проселка и одиноко сидящая на покосившемся заборе мокрая ворона. За узкой амбразурой кельи рыцарского замка – горный вид с остроконечными, укутанными голубой дымкой зубцами пиков и зарослями средиземноморских сосен с кривыми стволами на переднем плане. Из широкого трехстворчатого окна комнаты, очень напоминающей гостиничный номер, открывался вид на Кремль.