Однако я не удержался и спросил у Авроры, не скучает ли она по Алану. Она ничуть не удивилась вопросу, но отвечать не спешила и как бы задумалась. А после минутного молчания призналась, что Алана, пожалуй, ей иногда не хватает.

— В хорошем или плохом смысле? — спросил я. Аврора уставилась на меня с вопросительным выражением. Я, как мог, описал ей свои ощущения — перед ней я ничего не стыдился; она и без того знала обо мне больше, чем кто бы то ни было из моих знакомых, за исключением Алана. Она знала даже, что он некогда со мной сделал — а об этом я не решился рассказать даже Кристиану.

— Не знаю, что тебе сказать, — проговорила она с искренним огорчением. — Может быть, это отдача от разрыва связи. А может быть, и нет.

— Если это отдача, то и ты должна испытывать что-то подобное, — предположил я.

— У меня есть ты, — возразила Аврора. — А ты предоставлен самому себе. Тебе не к кому прицепиться. А может быть, носфератские штучки тут вообще ни при чем, и у тебя просто паранойя.

— Спасибо, утешила, — пробормотал я.

— Да забудь ты о нем уже! Забудь. Ты больше ему не подчиняешься. Вас больше ничто не связывает.

Но в этом она ошибалась. Нас с Аланом связывали пять лет жизни в буквальном смысле бок о бок, и от этого было не отмахнуться так просто. Вероятно, нечто подобное моему нынешнему состоянию испытывал некогда Кристиан, разойдясь с Лючио. Только между ними была дружба, а между мной и Аланом, разумеется, никакой дружбы не было. Поэтому я был избавлен хотя бы от тоски по нему. Если бы избавиться еще и от воспоминаний! — мечтал я. Но, вероятно, Алан был прав, когда говорил, что носферату ничего не забывают.

Но странное дело: ни одной минуты из моего вновь обретенного, полностью принадлежащего мне времени, я не потратил на обдумывание способа отомстить Алану за все унижения, через которые он заставил меня пройти. Это дурацкое свойство моей ничтожной натуры — я неспособен на месть, неспособен на сколько-нибудь решительные действия. Наверное, я просто не умею ненавидеть, как должно. Даже Лючио, который по сути был убийцей моего отца, хотя сам, лично, и не убивал его — даже ему я не сумел отомстить. Хуже того, я начал его жалеть… И в этом Алан был тоже прав: мне следовало бы родиться девчонкой. Подобная слабость характера более простительна женщине. А я… я просто ничтожество.

Но довольно соплей.

Целыми днями я бездельничал, часами шатаясь по городу, по знакомым с детства улицам. Во время этих прогулок снова всплывали воспоминания, но совсем иного рода. Они были приятны… хотя некоторые все же отдавали грустью. Здесь, по этим улицам, я мальчишкой гулял с отцом и Кристианом, здесь бегал беззаботным школьником с приятелями. Все это было давно… десять, пятнадцать лет прошло. Многих моих одноклассников, вероятно, и в городе уже не было — окончив школу, разлетелись по всей стране, а кто и заграницу уехал. Наверняка я, впрочем, знал только про Хозе: — незадолго до замужества Агни он подался в какую-то из южных провинций, и поступил в медицинский колледж. Там, на юге, видимо и остался после окончания курса.