Кавель Истинный совершенно не терпел добровольных пожертвований, хотя в деньгах нуждался отчаянно и непрерывно. Решением проблемы, конечно, были бы заложники и выкуп за них, очень могли помочь «эксы» — гробануть бы, например, пароход с деньгами, или хоть поезд, самолет тоже ничего, да хоть оленя, лишь бы за ним инкассатор ехал — глядишь, не случилось бы такого сраму, как с Логгином Ивановичем, когда ему денег в Москве на свежего Кавеля не хватило.

Казалось бы, неплохая страна Россия, особо когда она империя, — а вот поди ж ты, почему в ней всегда денег не хватает? Хоть уборщице в женском вытрезвителе, хоть самому императору, хоть Истинному вот даже Кавелю. Хоть прислуге космодрома Плесецк. Им-то отчего? Казалось бы — богатейшие места, бери все, что хочешь, полной жменей: рожь, горох, ячмень, картошку, овощь всякую, пшеницу, говядину, курятину, крольчатину, даже, подумать только, свинину! А уж на космодроме-то — хоть материнских плат для пентиумов, хоть аппаратов космических матерных… то есть многоступенчатых? Нет же! Пошлешь к ним своего человека с простенькой толстопятовской стрелялкой, легонько ее так ко лбу прислужника приставишь — и нет, чтоб все на нужды Начала Света с благодарствием с него получить — нет, отдадут, конечно, но непременно еще и на бедность пожалуются. А еще потом прислужников этих и закапывай, а земля местами — почти чистая мерзлота, трудов-то сколько лишних! Нет, как придет Начало Света — твердо верил Истинный Кавель — так денег станет вдоволь, по потребностям. Хотя бы лично для него.

Кавель, бережливо баюкая больную руку, коленом открыл дверь в радельную. Шестым, седьмым и восьмым чувством ощущал он: если дело с Началом Света опять до Нового года не сладится, снова ему драпать по всей Руси Великой (Малой, Белой, Красной и еще Кавель знает какой). А ведь день-то нынче какой, время, чай, поджимает, то ли завтра у императора, то ли послезавтра свадьба с прибамбасами в годовщину, значит, коронации — неплохой вроде бы царь нынче, вот бы и ему свет Истинного Кавеля вовремя узреть, в десные, в правые уйти — он бы, глядишь, и спасся на лоне Кавелевом. А так — что так? Так и сгинет среди ошуйных левшей, среди неправедных. Значит, и монархию нынешнюю придется после Начала Света тоже отменить, другую учреждать, самому, наверное, короноваться императором… А что еще делать прикажете?

Ересиарх громко, на всю радельную, матернулся: опять задел больной рукой за косяк в темноте. Плошки с тюленьим жиром под его собственным портретом в красном углу чадили, почти не давая света. Электрогенератор же до приезда из Плесецка пыточников-электронщиков был намертво вырублен из экономии, да и безопасности ради: свой собственный нрав Кавель Глинский знал, понимал, что в припадке боли и ярости может сам же начать рвать провода. Так вот, не хватало еще, чтоб они под током оказались. Тогда прости-прощай все золотые мечты, похоронят под гнилой елкой… и не вспомнят… Кавель присел на скамью и в потемках заплакал от жалости к себе самому горячими, мутными слезами.