Наша цветущая приятельница, высокорослая красавица Магнолия, выслушав доверительные намеки взволнованной миссис Мак, отправилась в дальний путь к Мельницам; она была вне себя и клялась отомстить миссис Мэтчуелл, поскольку от души любила бедную Салли Наттер. Темноволосая стройная амазонка утешала и жалела несчастную Салли и сыпала проклятиями в адрес ее трусливой зложелательницы; щечки ее при этом напоминали розовые лепестки, а глаза, обводившие комнату в тщетных поисках дамы в черном, метали молнии; надобно признать, что, рассвирепевшая и участливая, она была чертовски хороша.

— Ишь ты, Мэри Мэтчу-елл! Кто кого уел, это мы еще посмотрим. Не волнуйся, Салли, дорогая, я с ней рассчитаюсь. Ха! Говорю же — не хнычь, дитя. Что еще? Чарлз? Так это из-за Чарлза ты плачешь? Из-за Чарлза Наттера? Ну-ну, голубушка, что он — ребенок, не может сам о себе позаботиться? Ставлю крону, что он сейчас в Дублине с шерифом, собирается засадить ту клячу в Брайдуелл^{133}. И почему ты, когда решила встретиться с Мэри Мэтчуелл, не послала за мной? Что проку от моей мамули? Она у меня размазня. Тебе, моя бедняжечка, нужен был человек боевой — вроде меня. Думаешь, я бы позволила этой мегере тебя напугать? Да я бы ее в два счета вышвырнула в окошко. Она сразу смекнула, что вас, бедных птенчиков, застращать проще простого. Жаль, что меня здесь не было. Я бы ее разложила поперек колена и… Нет?.. Ты говоришь нет? Ух! Бедный невинный ангелочек, ты меня еще не знаешь! И хватит распускать нюни. Вот что, Салли Наттер: собирайся к нам — посидеть тесной компанией, попить чаю, сыграть в карты и послушать новости. А теперь подними-ка голову и поцелуй меня, потому что ты — моя миленькая, любименькая старушка Салли.

И Магнолия крепко обняла ее, и потрясла за плечи, и поцеловала раз по пять в каждую щеку, потом весело рассмеялась, пожурила Салли Наттер и снова ее расцеловала.

Через час с небольшим от добросердечной Магнолии пришла короткая billet;[45] Магнолия, желавшая ободрить бедную маленькую Салли Наттер, клялась, что не примет никаких извинений, если та не явится пить чай и играть в карты. «А сейчас ты ахнешь, — говорилось далее в письме, — новость такая, что только держись». Тут бедная Салли почувствовала себя совсем плохо, но продолжала читать: «Доктор Стерк, который вчера ездил в город, такой важный, что, будьте-нате, в карете миссис Страффорд расплывался до ушей и был сама любезность, а сейчас сплошное месиво! Он только что вернулся — раскроенный по кусочкам, врастяжку и без понятия — вот и смотри. Подумай, что пережила бедная миссис Стерк, когда его увидела; тебе нужно бы радоваться, что Чарлз Наттер не в Мясницком лесу, ни дать ни взять колода, и явится не как Стерк, а на своих двоих. Он жив-здоров — в этом я нисколько не сомневаюсь — и призовет Мэри Мэтчуелл к суду, чтобы ее упекли в каталажку и палач ее публично выпорол». Это взволнованное послание породило в голове миссис Наттер неопределенные, но страшные образы — что-то вроде нездорового бессвязного сновидения; она поняла только одно: со Стерком произошло какое-то из ряда вон выходящее несчастье.