А отец Остин утер слезу (хотя за пологом его было не видно), назвал миссис Наттер «дочь моя» и «дорогая леди» и предложил ей в качестве утешения все лакомства, припасенные в его домашнем хозяйстве. Отец Роуч спросил, есть ли у нее бекон и не хочется ли ей жирного каплуна, а если она не в силах есть, сказал он, то можно сделать прекрасный бульон, и пусть пьет, а он велит к возвращению Наттера откормить другого каплуна.

— И тогда, моя милая, вы с супругом придете отобедать к старому отцу Остину и мы великолепно проведем вечер, будем вспоминать нынешние неприятности и смеяться, в самом деле! А может быть, вы примете от меня пару бутылочек кларета или канарского? А, ну да, вина у вас достаточно.

Однако этим дело не ограничилось. Уверив для начала, что все останется между ними двоими и больше ни одна живая душа ничего не узнает, а затем извинившись, честный клирик предположил, что у миссис Наттер, пока ее супруг отсутствует, может возникнуть нужда в одной-двух гинеях, и сказал, что у него в жилетном кармане как раз имеется две монеты.

Бедный отец Роуч находился в ту пору в стесненных обстоятельствах. Впрочем, в таком состоянии он пребывал хронически. Содержание двух лошадей обходится недешево. Влетали в копеечку и жертвы злой судьбы и закона: люди сами по себе приятные, они нуждались, помимо крова, в обильной еде и в утешении, каковое предпочитали принимать в жидкой форме и в неограниченном количестве.

Доходы служителей католической церкви были тогда отнюдь не таковы, как в более поздние дни. Не часто приходилось отцу Роучу ломать голову над тем, как лучше израсходовать деньги; когда после полудюжины удачных венчаний в карманах у него оседало пятьдесят-сто фунтов, святой отец бывал вынужден тут же распределить свое достояние между дюжиной торговцев — обозленных, а иной раз даже опасных. Я упоминаю об этом не в укор отцу Роучу — как раз напротив. Свои две гинеи — которые, впрочем, Салли отвергла — достойный клирик предлагал как лепту вдовицы; он ничем не походил на тех счастливцев, которые могут без ущерба для себя бросаться тысячами, и — будьте уверены — бедняга очень обрадовался, что даяние его не пригодилось.

— Ну, знаете, — сказал Дейнджерфилд собравшимся в клубе, — дать объявление о розыске — это уж слишком.

Однако объявление действительно было: «Чарлз Наттер, эсквайр, ранее живший в Мельницах, вблизи Нокмаруна, графство Дублин»; были указаны рост, цвет волос, имелось полное описание черт лица и одежды — и обо всем этом позаботилась бедная маленькая супруга пропавшего, которая по-прежнему жила в Мельницах и понятия не имела о том, что любому — мужчине, женщине или ребенку, — представившему в суд доказательства его вины в попытке убийства доктора Стерка, полагается вознаграждение 50 фунтов.