Все это он изрек после почти десяти минут молчания (Паддоку показалось, что оно длилось минут двадцать, не меньше).
— Сожалею, сэр, что из-за меня вы оказались в неловком положении, — с достоинством отозвался маленький Паддок.
— Нет, не в этом дело, — возразил Клафф покровительственно-фамильярным тоном, — вы ведь знаете, я всегда чертовски ценил ваше общество. Но зачем подталкивать других людей к мысли, что вы de trop…[66] понимаете ли… к чему им докучать… и… вы… вы не знаете
И бравый капитан в сопровождении Паддока с досадой и неохотой удалился; в углу двора он задержался, чтобы погладить волкодава, и медлил в аллее, насколько дозволяли приличия.
Все это время мисс Гертруда Чэттесуорт, подобно своей старшей родственнице, не покидала мирных пределов спальни. Она также заперла дверь и, бледная, ощущая, как кровь стучит в висках, писала письмо. Я возьму на себя смелость воспроизвести здесь несколько бессвязных фраз.
«Я видела тебя в воскресенье — почти два часа — и, да простит меня Всевышний, ни о чем другом не могла думать. Я бы отдала все, что угодно, только бы сказать тебе хоть несколько слов! Когда же кончится мой злосчастный искус? Почему тайна все так же остается тайной? Иногда я теряю всякую надежду и готова даже потерять веру в тебя. Я чувствую себя обманщицей, и это непереносимо. Уверяю, честью клянусь: я считаю, что с помощью — прости меня за это слово! — обмана добиться ничего нельзя. Как и когда это кончится?.. Что ты намерен делать?.. Почему ты так обеспокоен из-за отъезда клерка?.. Обнаружилась еще какая-нибудь опасность? Кто-то из знакомых сказал мне, что ты собираешься покинуть Чейплизод и вернуться в Англию. Когда я это услышала, то едва не потеряла сознание. Еще немного, и я пожалею, что этого не произошло, — тайна бы тогда раскрылась и я была бы свободна. Как удалось тебе так завладеть моей волей, что я обманываю тех, к кому само естество велит относиться с доверием? Я убеждена: они действительно верят, что ты мне ненавистен. А что за новости связаны с доктором Стерком? Меня сводят с ума неизвестность и страхи. Твои рассказы так коротки и полны неясностей; из твоих расплывчатых намеков невозможно понять, не подстерегает ли тебя в этих нехоженых областях новая опасность. Не знаю, что за магическая сила привязывает меня к тебе и заставляет, страдая, мириться с этой лживой тайной — но ты и сам сплошная тайна; и все же не сделайся — ты ведь не можешь сделаться? — моим злым гением. Не заставляй меня и дальше выносить мучения, которые меня погубят. Заклинаю, открой правду. Чего нам бояться? Я вынесу все — любое испытание лучше, чем неизвестность, тревога и необходимость вечно притворяться. Умоляю, откройся и стань моим светлым ангелом-избавителем».