«Я видела тебя в воскресенье — почти два часа — и, да простит меня Всевышний, ни о чем другом не могла думать. Я бы отдала все, что угодно, только бы сказать тебе хоть несколько слов! Когда же кончится мой злосчастный искус? Почему тайна все так же остается тайной? Иногда я теряю всякую надежду и готова даже потерять веру в тебя. Я чувствую себя обманщицей, и это непереносимо. Уверяю, честью клянусь: я считаю, что с помощью — прости меня за это слово! — обмана добиться ничего нельзя. Как и когда это кончится?.. Что ты намерен делать?.. Почему ты так обеспокоен из-за отъезда клерка?.. Обнаружилась еще какая-нибудь опасность? Кто-то из знакомых сказал мне, что ты собираешься покинуть Чейплизод и вернуться в Англию. Когда я это услышала, то едва не потеряла сознание. Еще немного, и я пожалею, что этого не произошло, — тайна бы тогда раскрылась и я была бы свободна. Как удалось тебе так завладеть моей волей, что я обманываю тех, к кому само естество велит относиться с доверием? Я убеждена: они действительно верят, что ты мне ненавистен. А что за новости связаны с доктором Стерком? Меня сводят с ума неизвестность и страхи. Твои рассказы так коротки и полны неясностей; из твоих расплывчатых намеков невозможно понять, не подстерегает ли тебя в этих нехоженых областях новая опасность. Не знаю, что за магическая сила привязывает меня к тебе и заставляет, страдая, мириться с этой лживой тайной — но ты и сам сплошная тайна; и все же не сделайся — ты ведь не можешь сделаться? — моим злым гением. Не заставляй меня и дальше выносить мучения, которые меня погубят. Заклинаю, открой правду. Чего нам бояться? Я вынесу все — любое испытание лучше, чем неизвестность, тревога и необходимость вечно притворяться. Умоляю, откройся и стань моим светлым ангелом-избавителем».

Послание было длинным, но этого отрывка вполне достаточно; в конце Гертруда подписалась так:

«Твоя глубоко несчастная и — увы! — верная Гертруда».

«Твоя глубоко несчастная и — увы! — верная

Запечатав письмо, она склонила свою воспаленную голову на руку и тяжело вздохнула.

Гертруда прекрасно знала, каким образом переправить письмо; когда тем же вечером адресат вернулся домой, оно его уже ждало.

Глава LXXXIII РЫЦАРЬ СЕРЕБРЯНЫХ ОЧКОВ СВОДИТ ЗНАКОМСТВО С МУДРЫМ ЧЕРНЫМ ДИЛЛОНОМ И СОВЕЩАЕТСЯ С НИМ В ЕГО ПРИСТАНИЩЕ

Глава LXXXIII

РЫЦАРЬ СЕРЕБРЯНЫХ ОЧКОВ СВОДИТ ЗНАКОМСТВО С МУДРЫМ ЧЕРНЫМ ДИЛЛОНОМ И СОВЕЩАЕТСЯ С НИМ В ЕГО ПРИСТАНИЩЕ

В то время ряды медицинского сословия Дублина пополнились неким беспутным гением — молодым хирургом по прозвищу Черный Диллон, который сделался славой и одновременно позором своей профессии; такие появляются время от времени, дабы усмирять гордыню разума и устрашать тех, кто предается пороку скромно, по-дилетантски. Это был изумительный ум, своим сиянием разгоняющий тьму и с одного удара сокрушающий препятствия, подобный электричеству, — мощный, как полубог, и сластолюбивый, как свинья. Чуждый порядку и усердию, отвергающий обычаи и мораль, он неделями пропадал в катакомбах разврата, чтобы, появившись вновь, за какой-нибудь час утвердить превосходство своего интеллекта; свободный от принципов и стыда, обремененный долгами, отравленный пороками, он был покрыт позором и окружен восхищением.