Потом все трое — да, моя троица — обменялись взглядами, и мужчины покраснели (у блондинов это очень заметно), а Лео показала глаз, и мне стало страшно: я подумала, что сейчас услышу самое страшное из того, что они собирались мне сказать. А потому испытала облегчение, когда они всего-навсего спросили меня — от имени всех вопрос задала Лео, — можно ли им по-прежнему жить в нашем Логове ведьм. Я, конечно, с готовностью дала согласие.

За это стоило выпить.

Потом я отослала их прочь, потому что грусть моя была сильнее, чем они осознавали. Даже сильнее, чем осознавала я сама.

Оставалось еще много работы, чтобы сделать дом по-настоящему уютным к возвращению моей троицы из Порт-о-Пренса, куда молодежь отправилась в своеобразное свадебное путешествие. Заботы и хлопоты развлекли меня и продлились на несколько недель дольше, чем мои переживания.

Сама брачная церемония прошла очень скромно, однако устроить это было не так просто: наше богатство было очевидно для всех, и мы не могли обмануть ожиданий, огорчить наших партнеров и бросить тень на наш бизнес. Хуже всего оказалось то, что мы узнали во время праздничного приема после церемонии, устроенного на борту шхуны (на этом званом ужине подавались блюда, приготовленные Юфимией и Саймоном): Асмодея в городе принимали за моего вдового отца, потерявшего свою жену, то есть мою мать, во время резни на острове Индиан-Ки, близнецов считали моими детьми, а Каликсто — их кузеном. Ходило множество домыслов насчет того, как и почему скончался мой муж. Близнецы в тот день внесли свою лепту и распустили разноречивые слухи: будто мой покойный муж, а их несчастный и героический отец — они называли его «полковником», поскольку в Америке этим званием награждают всех достойных людей, — погиб на войне не то с греками, не то с турками, а может быть, с дикими ордами канадских индейцев. Подробности зависели от того, кто из близнецов плел эти небылицы. Таким образом, я стала вдовой — наверное, это мне вполне подходило.

Enfin, моя троица уплыла, и я взяла на себя руководство достройкой Логова и поняла, что стала гораздо практичнее, чем прежде. По возвращении Леопольдина много работала в мансарде, пока ее мужья — или братья, если угодно, — находились на шхуне, стоявшей на якоре в здешних водах, ожидая весточки о предстоящем кораблекрушении. Новый большой дом был почти завершен, и я занималась последними мелочами и деталями: разыскивала и нанимала декораторов и художников, сведущих в прикладных искусствах. Мне хотелось получить то, что в конечном итоге и вышло: архитектурную нелепость, не вызывающую особого интереса. Дом выглядел так, что постучать, а тем более войти в нашу дверь не тянуло никого. Он до сих пор вызывает насмешки у тех, кто претендует на наличие вкуса.