Еще более позорно то, что Джонатану Уокеру пришлось просидеть в тюрьме целый год уже после того, как приговор привели в исполнение. Мне тоже должно быть стыдно за это: хотя мысли мои были всецело заняты угасанием Асмодея, затоплением нашего дома и проказами моей троицы, мне все-таки следовало проявить больше сострадания к судьбе несчастного Уокера, побыстрее заплатить за него штраф и возместить судебные издержки, за неуплату которых его и не выпускали так долго.

День, когда эти двое, Уокер и Робертс, встретились посреди моря, и предопределил мою дальнейшую судьбу. Уокер вскоре открыл мне глаза, а я, соответственно, открыла свой кошелек для нужд аболиционистов, действовавших в северных штатах ради освобождения рабов. А Робертс заставил меня немало потрудиться над тем, чтобы приблизить его крах; не только я, но и вся наша la famille с особым удовольствием практиковала ясновидение, чтобы перехватывать у него товары с тонущих судов. Вырученные таким образом деньги мы направляли на помощь невольникам — таким же, как те семеро, которых он силой захватил посреди моря на полпути к Багамам, на полпути к свободе.

И вот, когда я присела на край стола в своем кабинете и произнесла: «Рабы?» — я словно подожгла один из воображаемых длинных фитилей, опутывавших нас. Такое было время — плохое время, — когда Каликсто, Люк и прочие моряки с нашей «Сорор Мистика» спасли «Кимвра», который шел из Нового Орлеана в Балтимор и попал в шторм рядом с отмелью Сомбреро-шоул, имея в своих трюмах:

тысячу тюков хлопка, по большей части безнадежно испорченных морской водой; хотя после того, как они были взвешены и промаркированы в таможне Ки-Уэста, примерно три сотни из них приобрел некий бостонский негоциант по цене два доллара за тюк;

кукурузу в бочках, быстро намокшую и забродившую, так что газы, вырывавшиеся сквозь образовавшиеся в бочках щели, едва не лишили спасателей зрения; Каликсто приказал поджечь «Кимвр» до самой ватерлинии, чтобы спасатели могли делать свою работу на свету и на воздухе;

а также двоих рабов.

Это Люк услышал их, нашел и освободил, устремившись за ними в наполовину затопленный, наполовину объятый пламенем трюм, в то время как суперкарго[242] и капитан «Кимвра», оба родом из Луизианы, стояли на палубе «Сорор Мистика» и оплакивали потерю хлопка и кукурузы, то ли позабыв о рабах, то ли бросив их на произвол судьбы.

Каликсто прислал сообщение о кораблекрушении и о спасенном грузе в здешний морской суд с посыльным, отправившимся в Ки-Уэст на шлюпке. Поэтому среди моряков началось брожение и поползли слухи, хотя «Сорор Мистика» еще не вернулась к берегам острова; дело в том, что Каликсто наотрез отказался внести в опись спасенного имущества чернокожих рабов.