— Скоро я займусь выбором жертв для тебя. Кого ты предпочитаешь — мужчин или женщин?

Он знал, что взывать к ее разуму бесполезно, и все же сделал попытку:

— Тамазрайши, я не совсем таков, каким ты меня себе представляешь. Кровь ничему не поможет. Дело не в ней.

— Если ты не ответишь, — усмехнулась она, пропустив сказанное мимо ушей, — я буду действовать по своему усмотрению. Напоить тебя кровью — прекрасная смерть. Шива — достойный бог.

Темный сок с ее кожи местами сошел, и жрица теперь казалась страдалицей, покрытой чудовищными синяками.

— Тамазрайши… — Он смолк: все было тщетно.

— Когда мы взойдем на алтарь, — задумчиво сказала она, — обними меня, как обнимал мою тетку. По словам Бхатина, ты творил с ней что-то невероятное, я хочу это испытать.

Сен-Жермен покачал головой. Чтобы это постичь, Тамазрайши не хватит всего времени мира. Глядя ей вслед, он вдруг ощутил, что ступни его холодеют. Странно, ведь в зале царила страшная духота. Да и пол еще минуту назад вовсе не был таким ледяным, а сейчас жуткий холод источали и стены. Сен-Жермен содрогнулся. Уж не таким ли именно образом дает обреченному знать о своем приближении смерть?

Ближайший к нему музыкант отбросил хурук и побежал в дальний угол молельни. За ним, чуть помедлив, бросились и его сотоварищи. Что же их так напугало?

Обеспокоившись, Сен-Жермен завертел головой, но тут перед ним возникло совсем юное существо с жалкими, истомленными длительным страхом глазами. Девчонка, сжимая в руке жертвенный нож, глубоко и часто дышала.

— Нет, я не Шива! — крикнул ей Сен-Жермен. — Побереги себя для чего-нибудь лучшего. — Он хотел выбить нож, но девчонка отпрыгнула от него и резкими, сильными взмахами принялась полосовать свое тело. Обессилев, она издала жалобный стон и повалилась в рычащую груду жадно терзавших друг друга людей. Та раздалась и сомкнулась. Все, решил Сен-Жермен. Он встал со своего дурацкого трона и пошел к алтарю. Там, утопая в крови и цветах, лежала утомленная жрица. Раз уж эта мерзавка мечтает в конечном счете уничтожить себя, кто он такой, чтобы не предоставить ей эту малость?

К гвалту внутри молельни примешался какой-то шумок. В зал из коридора хлынули струйки воды. Их поначалу замечали лишь те, кого они принимались облизывать холодными язычками.

Тамазрайши увидела приближающегося к ней Сен-Жермена и напряженность в его лице восприняла как преддверие к грядущему исступлению. Приглядевшись, она поняла, что он смотрит не на нее, а на стену, и испустила обиженный вопль, перешедший в нарастающий грохот. Тут с оглушительным треском рухнула одна из колонн.