лестница-5

Следующими ступенями Лестницы стала подножка трамвая.

Вадим скатился с нее, не ведая о том, что весь город вокруг стал немного младше. Примерно на полтора десятка лет. Он подхватил кожаную папку с застежкой «молния» — они только что вошли в моду — и вприпрыжку побежал по расчищенной аллее, весело разгоняясь перед каждой раскатанной ледяной дорожкой. Ноги сами несли его, ведь был последний день занятий. Завтра Вадика ждали каникулы.

Может быть, поэтому он и решил проехаться на трамвае — чтобы скорее прошел этот день. Разумеется, эта была смешная и наивная уловка: две привычные остановки от дома до школы он всегда проходил за какие-то несчастные десять минут. Что в эквиваленте равнялось полному насвистыванию четырех песен «Поющих гитар» или «Веселых ребят» с его любимых пластинок Всесоюзной фирмы «Мелодия».

День шестой ЛЮБОВЬ

День шестой

ЛЮБОВЬ

Глава 37 Мир белых мух

Глава 37

Мир белых мух

Ровно в полночь дожди в небе замерли и повисли с небес льдистыми дымчатыми сосульками. Казалось, в них еще живут и пульсируют духи падающей воды.

Во всяком случае, мальчику, прильнувшему к темному ночному окну, очень хотелось верить в разных духов. И еще — в то удивительное зимнее колдовство, что сумело поймать и запереть осеннюю воду в колкие прозрачные темницы, остановить ее вечное падение из вышины на городок и дом, где жил мальчик, да еще и сделать эти сосульки невидимыми никому. Разумеется, кроме него, мальчика, живущего тут и верящего в то, что он и вправду видит застывшие сосульки дождей, повисшие в небе ледяными струями, тонкими серебряными иглами и натеками в одночасье сгоревших прозрачных свечей. Только он, и никто больше в целом городе. Да что там — в городе! В целом мире, это уж точно. Возможно, он и был прав.

Мальчик знал, что сейчас он спит. Этот сон с замерзающими в небе дождями снился ему часто и долго — почти всю нынешнюю зиму. А зимы прошло уже много, почти тридцать дней. И еще мальчик знал, что с этим сном непременно что-то связано, нечто огромное и важное. Но тайна пока не хотела открываться сама, и мальчик терпеливо ждал, тем более что во сне это делать гораздо приятнее и легче, нежели наяву. Правда, иногда ему становилось страшно, потому что в этом сне таилось что-то еще, неведомое и чужое, чего он никогда еще не чувствовал и не слышал в своем сердце. Но потом это ощущение проходило. За окном дремотно падал снег, и в его снах и наяву, и мальчик с интересом следил за полетом снежинок, которые прежде, давным-давно, называл «белыми мухами».