Припоминаем ли мы за собою еще такие погружения души в другие, светлые, праздничные и фантастически интересные миры? Которых не нужно выискивать в книгах, над которыми не надо вздыхать у телевизора или в кинотеатре, куда не летят осенние птицы и важные самолеты? А ведь этот мир всегда был здесь, рядом с нами, в новогодние дни нашего детства. Он был огромен, буквально до потолка, и его невозможно было обхватить руками. И весь этот мир был — новогоднее дерево, и дерево это было — весь мир.

Каким-то странным, отстраненным чувством, помогавшим видеть себя со стороны, все равно как во сне, мальчик отчего-то понимал, что в это мироощущение в его взрослом будущем ему уже никогда, наверное, не вернуться до конца, как не стать снова маленьким. Так оно и было потом, когда мальчик уже перестал расти и просто оставался всегда одинаковым.

Потом он все чаще и чаще пытался смотреть назад, оглядываться туда, где из-за ветвей новогодней ели смотрел на него этот худющий, длинноногий мальчишка. Смотрел и, конечно, не узнавал. Так и мы подчас в своих снах смотрим на былое детство и молчим. Потому что разучились говорить с ним, потому что уже не помним того языка и тех слов. И только в голове вертится, ворочается и рассыпается на отдельные слова и буквы чья-то дурацкая фраза, что-де сентиментальность — свойство жестоких и недобрых натур.

До Нового года оставалось совсем немного. Всего два дня, и они заполнены до краев деловитыми хлопотами, предпраздничными приготовлениями, суетой и готовкой. И хотя они радостны и полны сладостных предвкушений бесконечной ночи, у последних дней года есть одно печальное свойство. В это время никогда и ничего не случается. Они состоят только из ожидания. Покуда не прозвенит звонок.

Но в этот раз звонок все-таки раздался, и случилось это в прихожей. Мама пошла открывать, бормоча на ходу слова удивления — кто это пришел поутру, когда люди еще завтракают?

Дверь открылась, и мальчик услышал тихие голоса, приглушенные дверью в прихожую. Мама с кем-то говорила, и ей отвечали — еще тише и словно неуверенно. Отец, хмурясь, поглядывал на стынущий мамин кофе на кухонном столе и листал вчерашнюю газету, выискивая новогодние новости из стран капиталистического лагеря. Мальчик обернулся.

Он сразу почувствовал, что там пришли не просто так. И никакие это не соседи за маслом и не почтальон с заказными письмами или поздравительными телеграммами. Это пришли за ним. Мальчик понял это в одночасье, и его сердце на миг похолодело. А потом теплой волной прилило сладкое и тревожное ожидание.