Томазо улыбнулся и оперся локтями на стол.

— У меня много недочетов. Просто потому, что я работаю.

— Но этот особый.

Томазо насторожился, а ревизор так же тихо, без эмоций принялся раскладывать бумаги прямо перед ним.

— Скажите, сеньор Хирон, зачем вы сдвинули все архивы на сто лет ровно? Нельзя было хотя бы на сто два?

Томазо кинулся просматривать ревизорскую сводку, и волосы у него поднялись дыбом. Да, он приказал монахам сдвинуть все это лет на сто, но у него и в мыслях не было, что они исполнят его приказ так буквально!

— У вас даже эпидемии среди индейцев ровно через сто лет повторяются… иногда вплоть до числа погибших. Нельзя же так грубо работать, сеньор Хирон. Где вас учили?

— Матерь Божья… — только и сумел выдохнуть Томазо.

Сводная таблица, которую он видел перед собой, выдавала его благонравное мошенничество с головой. В Парагвае повторялось все: налеты мамелюков и мятежи, эпидемии и число погибших от них, потери флота и ревизии из Ватикана. Ровно через сто лет.[43] Год в год.

— А самое печальное, что вы ведь дали голландцам некоторые бумаги для экспертизы, — напомнил ревизор. — А значит, ничего уже не изменишь.

— Нет, кое-что подправить еще можно! — заторопился Томазо. — Я знаю! Здесь можно собрать данные, где налетчиков именуют мамелюками, а здесь — паулистами! Будет казаться, что это — разные события. И еще…

Ревизор, упреждая его, поднял руку.

— Я знаю все, что вы скажете. Я видел множество подобных подтасовок. Не первый год вашего брата проверяю. Но все они будут видны как на ладони. Всегда. Потому что вы ошиблись в главном.

Томазо стиснул зубы и ударил кулаком по столу. И тогда ревизор положил руку ему на плечо.

— Собирайтесь, Томазо. Вы едете со мной в Европу. Вы — не казна Ордена, и уж на это моих полномочий хватает.

Час одиннадцатый

Час одиннадцатый

Бруно не удивился, когда его цепь отомкнули от кольца и так же, в кандалах, посадили в карету. Он видел из окна, как точно в такую же карету незадолго до него сажали Хирона, и уже догадывался, что кое-что пошло не так. И это было очень хорошо. Нет, он вовсе этого не добивался. Просто Бруно знал, что Провидение уже ведет его по нужному пути. Именно поэтому сеньор Хирон, отняв у него индейцев и редукции, тут же поднял его ступенькой выше. И Бруно, поглядывая в сторону ревизора, уже понимал: судьба наверняка отнимет его у Хирона, чтобы поднять на новую, пока еще неведомую высоту.

Томазо вспомнил о Бруно, уже когда садился в карету.