Вмешался Остин.
— Милая, — сказал он, и мы обнялись.
Я увидела, какой след наложило на него мое исчезновение. Его глаза словно впитали мой кошмарный вид. Я никогда не видела, чтобы он плакал, но сейчас на его глаза навернулись слезы, и он, всучивая мне букет, отвел взгляд.
— Как поживает Иэн? — спросила я, про себя разочарованная, что мой лучший друг не пришел.
Остин снова притянул меня к себе, почти давя цветы. Его била дрожь. И тут я поняла, что моего чудесного Иэна тоже больше нет. Остину даже незачем было говорить это вслух. «Все уничтожено», — подумала я. В голову шли другие, более мрачные, более гневные мысли. Слезы катились у меня по щекам, и отец пришел в ярость.
— Нашел время ей говорить, — пробормотал он достаточно громко, чтобы мы услышали.
— А когда, на ваш взгляд, будет подходящее время? — парировал Остин.
— Как это случилось? — спросила я, готовясь услышать первые новости о Торгу. — Когда?
— Сразу после вашего отъезда. Мы думаем, это какой-то вирус.
Остин снова отвел взгляд. Мама поблагодарила его за цветы, и мы вышли на тротуар, где ждала машина. Остин шепнул что-то маме, а после отвесил свой фирменный полупоклон и удалился.
Вдруг мама повернулась ко мне.
— На твоем месте я бы хотела, — сказала она.
— Что?
— Твой отец против, но я с ним не согласна. Я бы хотела знать.
— Тогда скажи.
Сестра заплакала. Отец сжал кулаки.
— Черт побери, Мэри…
— Твой жених пытался покончить жизнь самоубийством.
Я почувствовала, как цветы выскальзывают у меня из пальцев и рассыпаются по земле у моих ног.