Я сказал, что нам стоит подождать Джулию Барнс, которую я тоже приглашал, и налил ей терапевтическую дозу ирландского виски, на что она отреагировала неприятным смешком. Рюмку она опрокинула залпом и потребовала еще. Пальто снять отказалась.

— Как Роберт?

Эвангелина пожала плечами — тревожная реакция. Приехала Джулия Барнс. С ней явилась Салли Бенчборн, которую я плохо знаю. Я сразу понял, что случилось что-то ужасное — их теперь объединяло многозначительное молчание. Я спросил Джулию, все ли с ней в порядке, и она кивнула. Им я тоже налил виски.

— Готовы наконец? — спросила Эвангелина.

Женщины не успели даже сесть.

— Что происходит? — спросила Джулия, явно удивленная присутствием Харкер в моем доме.

Потом увидела мои костыли и бинты. Она ничего не знала. Я вкратце объяснил, что у меня состоялась встреча с нашим врагом, и мое состояние — ее результат. Я пообещал изложить остальное, но сказал, что мой рассказ подождет, у Эвангелины более срочное дело.

Я жестом указал ей, что она может начинать, и она попросила всех сесть, а после заговорила. Час спустя мы с Джулией и Салли еще сидели, всматриваясь невидящим взором в русскую икону у меня над камином. Бутылку виски мы прикончили, и я разыскал портвейн. Сейчас нам требовалось что-нибудь мягкое, утешительное. Решено! Окончательно и бесповоротно решено. Мои надежды пошли прахом. Время не исцелит эту девушку. Излечения не произойдет. Джулия Барнс и Салли Бенчборн смотрели на икону Рублева и будто о чем-то молились. Вероятно, они ожидали обсуждения тактики, а не откровений об убийствах и сексуальных надругательствах, превзошедших их худшие кошмары. Я не поверил ни слову из рассказа девчонки, то есть не поверил ее словам, но мог лишь догадываться о невыносимых ужасах, которые ей пришлось пережить и которые толкнули ее выдумать столь гадкую фантазию.