внимательно оглядываться по сторонам. На полу ему сразу бросилась в глаза

криво нарисованная мелом пентаграмма, словно руки того, кто рисовал ее, тряслись от волнения и страха. На концах стояли старые грязные колбы и сосуды, а в углу скромно лежала аккуратно сложенная одежда, с виду походившая на

какое-то старинное женское платьице.

Никаких сомнений не было — все это было доказательством того, что Катрин

действительно была здесь, она действительно участвовала в ритуале, иначе она

бы не смогла все так четко описать! Возможно, как и говорил Дункан, даже по

прошествии многих лет пережитое ею здесь не давало ей покоя, что-то или, может, даже кто-то продолжал беспокоить ее, воспоминания не давали ей спать, и

она решила поделиться этим с бумагой, ибо только та могла молча выслушать ее.

Разве могла бы девушка рассказать подобное кому-то? Ее бы сочли

ненормальной! И тут Эдвард понял, зачем она писала рукопись от третьего лица, в случае, если бы ее рукопись попала в чужие руки, никто бы никогда не счел

подобные события возможными, так думалось поначалу и Эдварду. Только

хорошенько разобравшись, можно было осознать, что с виду обычная бульварная

фантастика, написанная неумелой обывательской рукой, скрывает в себе

страшную тайну реальности.

«Бедная Катрин!» — вздохнул Эдвард, понимая, что довелось пережить бедной

девушке за те три страшный дня заточения среди тьмы и зла.

В этот момент он снова вспомнил про ключи и про таинственную дверь, которая, по словам графа, скрывает за собой некое царство призраков, куда он, Эдвард, непременно должен найти дорогу. Он решительно направился к выходу из

библиотеки, но, пролезая в дверную щель, услышал сигнал интуиции

остановиться. Он задумчиво повиновался ей и решил осмотреть все, что будет

попадаться ему на пути. Он подошел с внешней стороны двери и высоко поднял