* * *

Влекомые необъяснимым порывом, к вечеру у дома Дежана начали собираться люди.

С Монпарнаса ехали Архипенко, Бранкузи, Сутин, Дуниковский – поляк вез с собой отлитый в бронзе бюст художника. Модильяни, Пикассо, до этого проведшие ночь в «Резвом Кролике», прибыли первыми и выглядели ничуть не уставшими. Их сопровождал Зборовский. Немного позже пришли Макс Жакоб с Гертрудой Стайн, почти вслед за ними Эренбург и композитор Эрик Сати. Под плафоном газового фонаря остановились папаша Фредэ и барон Пижар. Около замершего на другой стороне улицы такси в одиночестве курил Гастон Маранбер. В фиакре прибыли Сюзанна Валадон с Утрилло. Опершись на тросточку, замер у фасада вечно сонный маршан Амбруаз Воллар.

Казалось, невидимый, но очень сильный магнит притягивал сюда весь творческий Париж. Прибывшие вполголоса беседовали, не думая о причине встречи. Казалось, что они заранее сговорились о всеобщей ночной прогулке у Восточного вокзала.

Полчаса спустя с противоположных концов улицы подошли еще две многочисленные группы. Это были молодые люди – красивые, хорошо одетые парни и девушки. Никто не заметил, что в лицах вновь прибывших есть некие сходные, едва ли не родственные черты. Почти одинаковыми были удлиненные овалы лиц, тонкие переносицы и маленькие полные губы, темные веки, большие глаза, в основном карие и голубые. Обе группы расположились поодаль, не смешиваясь между собой, но время от времени бросая друг на друга настороженные взгляды.

* * *

Зрители собрались на последний акт Спектакля Судьбы. Когда Анж отдернул занавески и вернулся к холсту, он не заметил, как на улице около сотни людей одновременно обратили лица к его окнам. В воздухе бушевал ледяной ветер, но никто не чувствовал пощечин, которыми их награждала ледяная пурга.

* * *

…Ощущение гибели вселенной было лишь в первый момент, когда Анж со стоном уронил перо на пол. Не было ни разочарования, ни отчаяния, он не проклинал себя за неловкость. Наоборот, в душе постепенно рождалась злость, за нею – упрямство. Художник подавил порыв ярости и с нарочитой неторопливостью прошелся по комнате, массируя руку.

Когда судорога отпустила, он еще с полчаса ощущал ноющую боль в локте и плече.

Глупо бросать почти готовую работу из-за поцарапанного дюйма холстины. Вот если бы материя была пропорота насквозь… Ведь не впервые же с ним происходят подобные неприятности.

Дежан поднес лупу к портрету. Никакой драмы, просто надо немного подчистить распушенные края нитей. Придется заново подрисовать часть глаза, но это мелочь. Главное, сам зрачок не затронут. Ну, разве что при очень близком рассмотрении будет видна ложбинка. Всего лишь осыпался крохотный, меньше спичечной головки, кусочек краски. Анж поднял с пола перо, поддел им каплю смеси и в два мазка устранил погрешность.