— Сами о том не подозревая, рабочие засыпали все ходы, ведущие в Аркадию…

— И… аркадийцы оказались заперты под землей? — в замешательстве проговорила Тринитэ. — Они не смогли оттуда выйти, даже когда работы закончились?

— Нам ничего не было об этом известно…

— Как это ничего? — спросил Сильвен.

— Мы с Жервезой ждали их появления в любой момент. Мы готовы были отдать им полный отчет о наших экспериментах, об эволюции белых обезьян — поскольку, разумеется, они ничего не знали о твоем с Габриэллой существовании…

— А они так и не пришли…

Глаза Любена на мгновение широко раскрылись.

— Никогда.

Тринитэ, ничего не понимая, смотрела на комнату, на грозящую ворваться в дом убийственную воду за окном, на весь этот мир, стоящий в двух шагах от гибели…

— Но тогда… вот это все…

— За те много лет, что аркадийцы ничем не напоминали о себе, мы почти успели забыть их мир, ныне отрезанный от нашего. ОЛК превратилось в обычный клуб, собрание доморощенных исследователей подземелий, белые обезьяны превратились в обычное развлечение для посетителей зоопарка, а Сильвен и Габриэлла — в обычных детей…

Любен протянул руку к своему воспитаннику. Тот слабо сжал ее, избегая, однако, встречаться взглядом со стариком.

— Да, в наших настоящих детей! В конце концов, мы ведь и правда были вашими родителями. Мы стали ощущать ответственность за вас — а раньше мы ничего подобного не испытывали, увлеченные лишь своими опытами… Мы поняли, какой страшной трагедией может стать потеря ребенка…

В голове у Сильвена словно гудел колокол, сердце молодого мужчины отчаянно колотилось, но он продолжал молча слушать.

— Восемь месяцев назад, — помолчав, продолжал Любен, — они появились снова…

— Кто?

— Аркадийцы.

— Как?