И пошел, вытряхивая мысли на песок, все, не разбирая, нужна — не нужна. Окна-витрины приближались и были уже не как распахнутые руки, а — оскалом широкого рта в нехорошей улыбке. А поверху, по второму этажу — окна-глаза, прикрытые веками медовых штор.

Ветер утих, из тучи, прижимающей небо к самым крышам, полетел снежок — легкие хлопья, крупные, трогали лицо и таяли на горячей коже. И Витька снова замер, глядя, как темные прозрачные силуэты парят на фоне желтых оконных пространств.

Мир вливался в глаза, плавно меняя картинки. Он все время — был. Витька кивнул и пошел сквозь легкую круговерть к дверной ручке.

55. ДВЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ

55. ДВЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ

Музыка протекала по залитым желтым светом коридорам, как тугая вода по рукавам пожарных шлангов. Затекала в уши и, кажется, готова была разнести тело. Но смолкала и начиналась другая — медленным протеканием. Там, в зале, видимо уже торопясь, подбирал музыку диджей. Иногда по коридору, подхваченные волной музыки, пробегали или проходили люди. Пока Витька шел к своему номеру, дважды мелькнули девушки, одна в серебряных босоножках на огромной платформе, а другая несла такие же в руках, покачивая их на ремешках. Омахнули какими-то перьями и запахом ярких духов, сквозь который чуть заметно — запах молодого пота.

Ковыряя в замке, Витька почувствовал себя не особенно нужным и прислушался, а что там еще внутри? Поймал за хвостик ускользающую обиду и, зайдя и прикрывая за собой дверь, усмехнулся. Есть она, маленькая обидка, шевелится. Забыли, а хотелось быть главным, самым нужным. Но тут, похоже, главные — другие.

Скинул в теплоту вымытого номера одежду и пошел в душ, с удовольствием нажимая босыми ступнями на чистые полы. Прислонясь голыми ногами к краю ванной, глядел на парящий от воды дымок. Куда торопиться. Посреди степи, в рыбацкой деревушке, сейчас медленно ляжет в горячую воду, выдавливая телом ее повыше. Погружаясь, почувствует, как пошевелит горячая рука волосы на затылке. И задремлет, слушая протекающую по плюшевому коридору музыку, мимо, мимо…

— А где же я главный? Где?

Рассмеялся. Из-за Ноа появилась привычка говорить вслух. И никуда она не уйдет, потому что через все тело, покрывая радугой кожу — его змея, собеседница и слушательница. Подсказчица. А вдруг сошел с ума и вправду говорит сам с собой? Но ведь его Ноа видят другие. А кто? Одна Лариса и видела по-настоящему, а прочие — только рисунок. Некоторые догадывались, конечно, вон Наташа задавала вопросы, Васятка сразу спросил, покажет ли он змею Яше, но кто его поймет, может у них тут наколки просто уважают. Мастер света, Григорьич, тоже что-то говорил о змее, когда увидел…