Потребовалась страшная сила воли, чтобы сдерживать подступившую ярость. Она уже почти совсем захватила его, но он боролся с ней, крепко зажмурив глаза, а волчья шерсть уже охватывала его грудь. Полоска шерсти выползла из-под манжета сорочки на правой руке, вцепившейся в подлокотник со стороны прохода, но Чесна этого не заметила. И тут превращение отхлынуло, волчья шерсть уползала сквозь поры обратно в кожу, вызывая безумную чесотку.

Скрипач в дьявольском темпе раскручивал каскады мелодий, но Майкл слышал только как ноги девушки топали по стеклу. Музыка достигла апогея и резко смолкла, вызвав гром аплодисментов и крики: — Браво! Браво! — Он открыл глаза, они были влажными от ярости и напряжения. Нацистский солдат увел девушку со сцены. Она двигалась как сомнамбула, пойманная нескончаемым кошмаром. Скрипач, широко улыбаясь, кланялся; вышел человек с метелкой, чтобы убрать окровавленные осколки, и занавес закрылся.

— Великолепно! — сказал, обращаясь ни к кому, Блок. — Пока что это был самый лучший номер!

В зале появилась симпатичная обнаженная девица, катившая по проходу тележку с кружками пива и стаканчиками с мороженым и подававшая их истомленным жаждой членам Бримстонского клуба. Публика становилась все более развязной, кое-кто начал запевать непристойные песни. Ухмылявшиеся лица блестели от пота, под похабные тосты стучали кружки, расплескивая пиво.

— Сколько это будет продолжаться? — спросил Майкл у Чесны.

— Несколько часов. Теоретически, должно было бы всю ночь.

Что же касалось его самого, нельзя было терять ни минуты. Он пощупал в кармане ключ от комнат, который дала ему Чесна. Блок разговаривал с человеком, сидевшим с ним рядом, что-то ему объясняя и пристукивая при этом кулаком. Не про Стальной ли Кулак? — подумал Майкл.

Занавес опять раскрылся. Теперь на середине сцены стояла кровать, накрытая в качестве простыни русским флагом. На ней с руками и ногами, привязанными к столбикам кровати, лежала темноволосая обнаженная женщина, предположительно славянка. Двое обнаженных мускулистых мужчин с немецкими на касками на головах с короткими сапогами на ногах парадным гусиным шагом выступили с обеих сторон сцены, под громкие аплодисменты и возбужденный смех. Их оружие, пенисы, были вздернуты для наступления, и женщина на сцене съежилась, но убежать не могла.

Больше Майкл выдержать не смог. Он встал, повернулся спиной к сцене, быстро прошел по проходу и вышел из зрительного зала.

— Куда это направился барон? — спросил Блок. — Это же гвоздь программы!

— Я думаю, что… ему не совсем хорошо, — сказала Чесна. — Он немного переел.