Глава 4

Глава 4

К концу зимы Петр был все еще жив. Он ел любую пищу, какую ему давала Олеся, и, хотя у него была привычка превращаться в волчонка без предупреждения и приводить остальную стаю своим постоянным тявканьем в неистовство, он большей частью оставался в человечьем виде. К лету у него прорезались все зубы, и Виктор держал свои пальцы подальше ото рта ребенка.

Иногда по ночам Михаил садился у края оврага и смотрел, как мимо проходил поезд. Он начинал считать секунды от того момента, как тот с грохотом выскакивал из западного туннеля, до того, как втягивался в восточный. В прошлом году он вполсилы бегал за ним вместе с Никитой. По правде говоря, для него не имело особого значения, как быстро он мог превратиться. Он знал, что действительно был в этом скор, но всегда отставал от Никиты. Теперь, однако, кости Никиты лежали в саду, а поезд, огромное существо, дышал черным дымом и сверкал в ночи своим блестящим глазом. Михаил часто думал, о чем же говорила бригада, когда нашла на буфере кровь и куски черной шерсти. Мы сбили зверя, наверное говорили они, если вообще обсуждали это. Зверя. Что-то такое, чему нельзя было быть на нашем пути.

В середине лета Михаил уже и сам скакал рядом с поездом, когда тот выскакивал из туннеля. Он не гнался за ним, просто разминал ноги. Паровоз всегда оставлял его позади, обдав напоследок клубами черного дыма, а горячий пар жег ему шкуру. И в эти ночи, после того, как поезд скрывался в туннеле, Михаил перебегал через пути туда, где умер Никита, и сидел в траве, и думал: я могу сделать это, если захочу. Я могу.

Может быть.

Ему нужно будет взять резкий старт. Самая каверзная задача — не сбиться с темпа, когда руки и ноги будут изменять форму. Именно из-за того, что изменение позвоночника изгибает тело, происходит нарушение равновесия. И нервы, а также суставы визжат при этом от боли, и если споткнуться о собственные лапы, можно налететь сбоку на поезд, и могут случиться еще сотни других, столь же ужасных вещей. Нет, не стоит так рисковать.

Михаил говорил себе, что не станет пытаться победить поезд. Он часто говорил себе так, но знал, что это неправда. Сама идея соревнования в скорости, испытания самого себя против того зверя, который убил Никиту, увлекала его. Он стал бегать вдоль путей, однако не соревнуясь — пока еще. Его равновесие на бегу было недостаточно устойчивым, он падал каждый раз, когда пытался на скорости превратиться из человека в волка. Однако это было вопросом времени, умения сохранять движение, пока передние лапы не опустятся, поддерживая скорость задних лап. Михаил продолжал пробовать и продолжал падать.