Я объяснил ситуацию с отлетом.
Жена опустила голову.
— Я их даже толком не увидела! — прошептала она.
Она именно так называла наших детей. Еще немного — и память вернется к ней.
«Вот и все, — подумал я отстраненно, — спасти своих детей и защитить от горя жену я не сумел. Для нее было бы куда лучше, если бы я не нашел ее никогда. Возможно, тогда она бы…»
— Боже мой! Мистер Смит, это вы? Я вижу, у вас что-то случилось? Вы меня помните?
На этот раз графиня не пыталась говорить по-русски.
Полгода назад, стоя под объективами телекамер в Эденбридже и на память читая сотням тысяч англичан русские стихи, я не мог бы предположить, что обрадуюсь новой встрече с русской графиней. Я довольно холодно поздоровался, намереваясь избежать беседы.
— Наши дети потерялись! — вдруг пожаловалась Джей.
Немного оплывшее крупное лицо аристократки живо сложилось в гримасу глубокого сочувствия и предельного внимания.
Я принял у жены инициативу и продолжил, все еще надеясь побыстрее свернуть разговор:
— Мы случайно разминулись. Это очень сложно и долго объяснять. Так вышло, что их увез в Лондон совершенно чужой человек. Мы хотели догнать их как можно скорее, но билетов на ближайший рейс уже нет, а следующий — через тринадцать часов. Я собираюсь поговорить с…
— Так вам нужно лететь в Лондон? Ближайшим рейсом?!
— Да.
— Я могу помочь вам в этом! Боже мой, бедные детишки! Мистер Смит, у меня билет именно на этот рейс. Но, в отличие от вас, я никуда не тороплюсь!
На краткий миг я поверил, что проблема решена. Но Джей предостерегающе сжала мою руку. Действительно, нам, скорее всего, нельзя разлучаться до рассвета. Что ж, уговорить командира корабля взять на борт одного лишнего пассажира легче, чем двоих. Надежды все равно мало: международный рейс! И времени в обрез.
Графиня, очевидно, заметила наше с женой смущение.
— Вы, конечно, хотите быть вместе, так?