Джей молчала, но Пит наконец медленно направился в нашу сторону. Для сестры он, похоже, теперь был единственным авторитетом, — я даже успел почувствовать укол ревности! — поскольку она робко двинулась вперед, держась за его тощей спиной.
Что-то мешало смотреть, приходилось щуриться. Я не мог оторвать взгляда от плетущейся ко мне нога за ногу дочери, но краем глаза поймал крошечную яркую вспышку в районе иллюминатора.
Самолет снова лежал на крыле, и солнце протянуло в салон свой самый первый луч!
Пит глядел исподлобья, переводя мрачный, недоверчивый взгляд с Джей на меня и обратно. Под его взглядом я чувствовал себя так неуютно, будто в самом деле не был уверен, что он — мой собственный ребенок.
От сидения на корточках затекли ноги, и я опустился на одно колено. Заметил какое-то движение там, где стояла жена: она тоже наклонялась. Все происходило в доли секунды, но запечатлелось в моей памяти, как в замедленном показе. Неожиданно Кэти вышла из-за спины брата и обняла за шею склонившуюся к ней Александру, еле слышно выдохнула: «Мама!» Та подхватила ее на руки, прижимая к себе. Джей не могла больше говорить. Она все делала молча.
Пит механически повторил вслед за сестрой: «Мама» — и робко сделал еще шаг, вплотную приблизившись к Джей. Жена, продолжая держать дочку, попыталась высвободить одну руку, чтобы обнять сына. Тогда я подхватил у нее Кэти. Взяв на руки, почувствовал, как девочка напряглась. Я не понимал, в чем дело, и тут же опустил ее на пол, чтобы не испугать до слез. Джей обнималась с сыном. А дочь стояла напротив меня, застенчиво разглядывая, как чужого. Мне опять не хватило терпения:
Девочка неуверенно пожала плечиком. Мое лицо, наверное, исказила гримаса глубокого огорчения, потому что Кэти тут же сострадательно подняла бровки домиком: