И без собак ей было невыносимо одиноко.

Постепенно, год за годом, она привыкла жить как человек, превращающийся только изредка, да и то, чтобы защитить тех, кто под угрозой. Словами не передать. Вот и поэтому тоже она не могла их предупредить заранее. У них в мозгах была память, было «сейчас», но не было будущего времени. И не было способа им сказать: «Не ходите туда».

К северу от деревни летели вперед собаки, подвывая, прискуливая…

И уже видели свою дичь — огромных, сочных зверей, так удобно привязанных и спутанных. Псы замедлили бег, огибая деревню, окружая ее, припадая к земле и выбирая позицию для атаки, шерсть вздыбилась на шеях, уши фильтровали шумы, выискивая сигналы, опасность, тот момент, когда все рванутся вперед…

Они передвигались беззвучно, с напряженными мышцами ждали, пока…

И будто вся стая была единым телом с единым мозгом, собаки бросились со всех сторон, разинув пасти, оскалив зубы, на свою добычу.

Олени, связанные силами покрепче кожаных ремней, задрожали в упряжи, но беспомощными они не были. Огромных размеров, со смертоносными копытами и зубами, которые могли ухватить пса за голову и раздавить ее, просто мотнув его в сторону. Между ними и псами Паша и Сергей казались беззащитными — пока не засверкали глазами и не показали зубы. Они тоже умели хватать и рвать, у них тоже была сверхчеловеческая сила, превосходящая все возможности диких собак. Сила и злоба компенсировали этим вампирам численное преимущество противника.

Жители деревни спали, спутанные чарами Рождества.

— Нет! — выкрикнула Ингрид, припуская к деревне во весь дух.

Она ожидала увидеть бойню. Ее родня не выстоит ни за что — обычные природные хищники против хищников надприродных. Струей летел за нею длинный и густой волчий мех, когда она молнией влетела в гущу схватки, отталкивая родных с дороги, чтобы защитить их от тех сил, которые они даже понять не могли бы.

Ингрид стремилась к стоящим в сердце битвы вампирам, кровь и мех летели вокруг нее.

Слышались выкрики боли, рычание ярости.

А потом очистилось место, и два окровавленных вампира зарычали на нового бойца, никак не похожего на только что виденных собак стаи.

— Какого… — начал Паша. — Вервольф! — выкрикнул Сергей. Она отпрянула, сев на корточки, подобралась для прыжка и уже была в воздухе, когда распахнулась дверь ближайшей хижины и вышел оттуда Старый. Голосом, от которого земля затряслась, он заорал:

— Идиоты, к черту собак, не пускайте вервольфа к Рудольфу!

Ингрид превратилась прямо в полете.

Вместо белого волка перед ними предстала голая и отлично сложенная молодая женщина, приземлившаяся на босые ноги прямо перед удивленными вампирами. Они бросились ей на горло, но она припала к земле, подхватила упавший рюкзак, протолкнулась между налетевшими друг на друга вампирами и пробежала вдоль упряжки прежде, чем вампиры сообразили, что произошло. Псевдо-святой сообразил первым, заорал на Пашу и Сергея, чтобы хватали ее, но было поздно. Ингрид схватилась за тормозной шест оленей и одним движением оказалась верхом на… Рудольфе.