— Делай же свое дело! — закричал толстяк.

И Седьмой сделал.

Он без сожаления воткнул нож в живот проводнику и повел лезвие к паху. Мышцы его напряглись, на шее вздулись жилы. Из пуза толстяка вывались кишки и полилась зелено-желтая жидкость.

— Меня зовут Кумакан, — прошептал жирдяй. — Запомни: Кумакан. А теперь — лезь.

Седьмой бросил нож и без раздумий нырнул во вспоротый живот. Мгновение — и по телу прошла волна холода. Ноги и руки увязли в чем-то склизком и зловонном.

Еще мгновение — и Седьмого полностью засосало в чрево толстяка.

Пятый

Пятый

Николай не мог решиться переступить через порог без Маши. Мысли метались, как крысы, запертые в клетке. Вдруг он окажется на той стороне и вернуться к дочке не получится? Нельзя её вновь потерять. Воображение во всех деталях рисовало, как Машу хватает какая-нибудь тварь из подъезда, запускает когти в её мягкую кожу…

Нет! Необходимо выкинуть эти мысли из головы!

Николай зажмурился.

Успокойся. Волнение рождает ошибки, а те ведут к смерти.

Поэтому он выбрал единственно правильное решение.

— Маша, подойди ко мне, — сказал он. — Держи меня за кофту. Как только увидишь кого-нибудь — прячься.

Маша поднялась по лестнице и ухватилась за его лохмотья.

— Ты все поняла? — спросил Коля.

Она кивнула.

— Тогда пошли. И ничего не бойся. Я рядом.

Николай стоял перед дверью и вглядывался во тьму. По границам портала колыхались языки тьмы. Тянуло могильным холодом.

Надо просто сделать шаг. Один жалкий шажок.