Первая ступенька.

Вторая ступенька. Третья…

Лестница вела к большой комнате. Факелы освещали каждый уголок, но в отличие от коридора здесь они были сделаны из женщин. Пахло паленым. К горлу подкатывал комок.

В центре комнаты на полу сидел толстяк. Седьмой узнал его. Это тот жирдяй, чьи скульптуры были у входа в арку. Чудовищно огромный и противный. Липкий пот струился по лицу, вдоль висячих сисек, затем стекал по животу к неестественно длинному члену. Пальцы были толстыми и заканчивались закрученными когтями.

Седьмой дотронулся до груди, чтобы убедиться, что еще состоит из твердой плоти. За последние несколько дней все происходящее напоминало сон сумасшедшего. Кресты, дети с глазами на ладонях, пирамида, коридоры, сделанные из человеческой кожи, Тысяча-лиц… И вот теперь этот толстяк.

— Ты проводник? — спросил Седьмой. Голос был холоден и тверд. То, что нужно.

Толстяк посмотрел на Седьмого. У него оказался осмысленный взгляд — умный, растерянный и невинный.

— Я проводник, — сказал толстяк высоким и приятным голосом. — Ты принес лицо?

— Да.

— Дай мне его.

Седьмой бросил вырезанную плоть под ноги жирдяю. Тот молча поднял кожу и стал тщательно рассматривать её.

— Это плохое лицо, — сказал проводник. — Взгляни сам! Носа нет. Где он?

— Какая разница? — спросил Седьмой. Весь этот хреновый театр порядком надоел ему.

— Идиот! — воскликнул толстяк. — От этого лица зависит дойдешь ли ты до Кивира или нет. В Поле Желаний тебя могут раскусить. Неужели Тысяча-лиц не объяснил ничего? Как же можно так относится к коже, глупый?! Мое сердце разрывается от боли при виде того, что ты сделал. Я не хочу больше быть проводником. Не хочу!

Седьмой нахмурился. Голова идет кругом от новых слов. Этот жирдяй так говорит об оторванной коже, словно ему каждый день кто-нибудь приносить её.

— Подожди, — прервал Седьмой словесный поток проводника. — Я ничего не понимаю. Я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь на вопросы. А их у меня скопилось предостаточно.

Толстяк утопил лицо в ладонях. Пот крупными каплями скатывался по лысой, как колено, голове.

— Я постараюсь ответить на те вопросы, на которые знаю ответы, — промямлил проводник. — Но учти: мы тратим твое время.

Седьмой не поверил своим ушам. Наконец-то хоть кто-то объяснит происходящее. Он подошел ближе к толстяку, присел, чтобы лица оказались на одинаковом уровне. В ноздри ударил запах скисшего молока. Несмотря на обстановку, проводник показался добрым.

— Где я нахожусь? — спросил Седьмой.