Сердце билось с бешеной скоростью, колени дрожали, приходилось держаться за дверь, чтобы не упасть. Холодные капли пота стекали по спине.

Спокойнее, Коль. Пока еще ничего не произошло. Не будь жалким трусом. Соберись.

Он облизал пересохшие губы и вышел в коридор. Как же все-таки жарко тут! Пекло, блин. Николай взглянул налево, и с его губ чуть не вырвался крик. На входной двери кто-то кровью накарябал «НАЙДУ». Добрый сосед-самаритянин? Или кто похуже?

Найдя глазами Машу, Коля жестком показал ей, чтобы она оставалась на месте. Он услышал жужжание мух еще до того, как выглянул на лестничную площадку. Трупы соседа и жены никуда не делись. Они лежали по разным углам площадки, раздувшиеся, в глазах копошились черви.

Сучество.

Уже день, но трупы не убраны. Запах стоит такой, что желудок просится наружу. Смертью пахнет с первого этажа, наверное.

Всё не так, как надо.

Стараясь не смотреть на труп жены — безымянной жены — Николай закрыл входную дверь.

— Пап, а где мама? — спросила Маша.

Колю как молнией ударило. Он бросил взгляд на дочь, улыбнулся.

— Мама… — Молчание. — Она… она скоро придет.

Ответ, похоже, устроил Машу. Она кивнула и направилась в кухню.

— Подожди, я не успел все проверить, — сказал Николай.

Однако дочь не послушалась.

Ну и пусть.

Похоже, они вновь оказались дома. Спасибо богу за такой подарок. Конец всем мучениям. Больше никаких архаровцев и пожирателей кукол. Выбрались. Николай с облегчением выдохнул. Сейчас он возьмет телефон, позвонит в полицию, в скорую.

В памяти всплыл образ Алёны.

Николай мысленно позвал жену, но она не ответила. А может, и не было никаких голосов в голове… Он зашел в кухню. Маша наливала в стакан воду из графина. В лучах солнечного света она казалась такой нереальной, такой красивой: сквозь румянцы щек пробивается легких пушок, волосы отливают синевой металла, глаза ярко блестят.

Его дочка, его прелесть. И теперь единственный смысл жизни.