Если бы у Пятого был рот, то он бы растянул губы в хищной улыбке. Свиноподобного существа он не боялся, наоборот — хотел показать твари свое место.

На мгновение морда хряка исчезла в тени, густой, как черная сметана. У Коли не было времени разбираться, откуда появилась тень: он кинулся к уродцу, готовясь первым же ударом уничтожить противника.

Мгновения растянулись в бесконечность. Пятый занес кулак для удара. План был прост: оглушить тварь и скинуть с ветви.

В глазах свиноподобного существа мелькнуло удивление. Наверняка оно не ожидало, что кусок мяса будет сопротивляться.

Пятый увидел ярость, мелькнувшую на морде уродца, почувствовал на губах её выдох…

Его удар оказался настолько сильным, что раздался хруст ломаемых костей. Первый гневный нахрап превратился в цепкие, осмысленные зуботычины. Свиноподобное существо не успело замахнуться цепью, поскольку сейчас ему приходилось закрывать морду руками, чтобы очередной удар Пятого не оказался последним. Балансируя на тонкой ветви, оно попыталось отойти от человека.

Воспользовавшись моментом, Коля ногой пихнул хряка, тот потерял равновесие и, размахивая руками, полетел с дерева. Прошло всего несколько секунд с момента драки, однако для Пятого они растянулись в часы. Ярость душила его, хотелось кромсать мягкую податливую плоть, хотелось перемалывать зубами кости врага.

Кровь… Нужна была кровь.

Пятый бросил взгляд вниз. На нижних ветвях свиноподобных существ было очень много. Твари кишмя кишели, толпились, стремясь поскорее подняться повыше. Он бы сиганул к уродам, если бы его не остановил крик.

— Помогите! — Голос оказался низким и до боли знакомым. — Пожалуйста! Я не хочу умирать!

По другую сторону ствола на Колю глядела его «копия»: голова была рыхлой, как тесто, с глубокими провалами вместо глаз, безгубой извилистой щелью рта и дорожками морщин.

— Я не могу добраться до кишки, — лопотал калека. — Мне не допрыгнуть до вашей ветви: ствол слишком широкий. Помогите мне. Я хочу жить!

Пятый подошел ближе к «копии», размышляя о своих дальнейших действиях.

Бросить?

Или все-таки помочь?

Ветер пустыни слизывал с лица Пятого остатки черной крови и последние крохи тепла. Через минуту лицо замерзло, онемели скулы, лоб. Только сейчас Коля понял, что стоял на ветви совершенно голый. В горячке драке он совсем не обратил на это внимание.

— Помогите! — закричал безгубый. — Я Тринадцатый! Понимаете? Тринадцатый!

Пятый дотронулся рукой до мушиного хоботка, как бы давая понять, что не может говорить. Но Тринадцатый уяснил всё без слов. Он кивнул, облокотился грудью о ствол и снова принялся тараторить: