Вероника сквозь слезы выдавила:

— Понимаю.

— Ладно, признаюсь тебе, — сказал Седьмой. Он не любил лгать, но сейчас подумал, что небольшая ложь хотя бы на время исцелит сердце девочки. — Я знаю твоего папу. Мы вместе с ним путешествовали по мирам. Он мне, кстати, рассказывал про тебя. Говорил, какая у него прекрасная дочка, как она хорошо учится.

— А когда он мог путешествовать?

— Ну… По ночам. Когда в небе появляется луна, твой папа уходит в другой мир, где он борется с монстрами. И так получилось, что один злой Волшебник переместил меня в тело твоего папы. И чтобы мне вернуться в свой мир, мне нужно узнать правду об этом.

Произнеся эти слова, Седьмой почувствовал на своем лице нежное дуновение прохладного ветра. Он закрыл глаза, чтобы насладиться этим ощущением.

— Я тебе не верю, — грустно сказала девочка и отстранилась от него. — Мой папа больше не вернется. Я знаю. В его теле теперь живут монстры. Он много матерится, бьет маму и меня. По ночам его глаза становятся черными, а голос меняется. Дядя Кирилл говорит, что в папу вселились демоны.

За окном на фоне вечернего неба вырисовывался силуэт молоденькой березы.

Седьмой тяжело вздохнул и еще раз оглядел комнату. Он не хотел встречаться взглядом с малышкой. Девчушка все-таки поймала его на вранье. Неудивительно: в такую историю про злобных волшебников не поверил бы и трехлетний ребенок.

— У меня есть для тебя четки, — сказала Вероника.

Она полезла в карман вязаной кофты и выудила бусины. Сначала Седьмому показалось, что шарики вырезаны из дерева, но стоило ему дотронуться до четок, как он понял — зерна сделаны из хлебного мякиша.

— Это мне?

— Да. Я хочу, чтобы ты, папа, стал прежним.

Серьезность, с которой были произнесены эти слова, поразили Седьмого. Он с нежностью взял четки и поцеловал их.

— Спасибо. Я буду беречь твой подарок…

Послышался отчаянный душервущий женский крик. Инстинктивно Седьмой зажал уши. На мгновение ему показалось, что завизжала малышка, но затем он заметил девушку возле двери. Девушку из фотографий в альбоме. Она бросилась к нему, влепила пощечину и схватила Веронику.

— Не трогай её! — закричала она.

В наступившей мертвой тишине задушенный страхом слабый голос Седьмого прозвучал как мышиный писк:

— Подождите. Не кричите. Мне надо поговорить.

В комнату вбежали два парня. Один из них врезал Седьмому в челюсть, а второй схватил за руки.