Бой до конца! Бой до смерти! Он не уйдет, не сбежит как жалкий трус. Времена Мертвяка давно прошли. Пора показать Кивиру, с кем он имеет дело.

Пятый нахмурился.

Вот один из хряков метнул лезвие прямо в него, однако он расщепил жалкую железку на атомы еще до того, как оружие коснулось тела. Коля вскинул горящую зеленым пламенем руку и выбросил столб огня в уродца. Тот не успел даже пикнуть. Луч оставил от него лишь тень на стволе. Вот другой хряк попробовал перепрыгнуть на соседнюю ветвь, чтобы незаметно подкрасться к человеку. Пятый расплавил его в спасительном зеленом пламени.

Трусы! Давайте же! Лезьте!

Закрыв глаза, Коля позволил прятавшейся долгое время силе освободиться. Хотелось не думать, хотелось дать возможность пламени самому выбрать жертв. Поэтому вон бередящие душу воспоминания. Пусть они поджарятся в огне.

До ушей Коли долетели новые душераздирающие крики, не просто тревожные визги, но вопли боли и ужаса. Горите, милые свинюшки. В аду всем хватит места. Даже таким как вы.

— Эй! Парень, я тут! — закричал Тринадцатый.

Пятый поднял голову. Ходячий мешок плоти все-таки не бросил его. Тринадцатый сделал из своей руки веревку.

— Ты слышишь меня? Погаси огонь. Я скину тебе канат, и ты попробуешь подняться. Здесь до верхних ветвей добраться легче легкого. Мы сможем спастись!

Погасить пламя?

Пятый отшвырнул эту ужасную мысль, едва та возникла. Нет, нет и нет. Пусть твари почувствуют его злость, ярость. Никому не будет спасения. Они должны сдохнуть, мучаясь. Никто не уйдет. Никто не спасется. Он слишком долго терпел, слишком много прятался.

— Не дури, — настаивал Тринадцатый. — Полезли наверх. Тварей не остановить! Посмотри! Их очень много. Убери пламя, чтобы я смог вытащить тебя, пока есть возможность. Пожалуйста.

Жар, исходящий от зеленого огня, словно бульон в котле каннибала, покрыл его кожу тонкой пленкой пота.

Пятый отрицательно покачал головой. Он не уйдет. Не сейчас. Страх, который не отпускал его последние несколько месяцев, разжал свои тиски, превращаясь в желание убивать.

Раздался грохот. Утробно урча, бесформенная тварь сломала костяную ветвь и принялась лупить ею по стволу человеко-дерева. При каждом ударе тело монстра начинало колыхаться, словно изнутри он был заполнен водой, а из лягушачьего рта выплескивалась черная липкая жижа. Взгляд больших мертвых глаз колол, как острие мясницкого ножа. Тварь медленно карабкалась к Пятому, словно наслаждалась долгой охотой. Еще бы: ведь трофеем в этой схватке мог стать сильный противник, а не жалкий и визжащий хряк.