И нет мне радужного покоя. Господи, прости меня грешного.

Имен у меня столько же, сколько блох на дворовой собаке. И иногда я путаюсь в их холодной противной паутине лжи. Мне хочется зажмуриться, сжать пунцовые губы и забыть о собственном существовании. Но не могу убежать от себя. Я покорно принимаю боль и в мнимом сладострастии облизываю ступни мучителей. Синяки прочно облюбовали мое тело.

У меня много имен. Дохляк, Мертвяк, Коля, Николай, Пятый. Мои разноцветные камушки. Мои пластилиновые маски, скрывающие истинное лицо. Мои узорчатые бархатистые листочки, спасающие тело от палящих лучей. Я так прикипел к своим именам, что не могу жить без них.

Господи, почему ты обделил меня своим вниманием? Почему не любишь? Почему не подарил целительную жизнь? Почему? Что со мной не так? Какая частичка моего «я» тебе не понравилась? Вопросы, вопросы, вопросы…

Хотя… Я не сержусь на тебя, Господи. Ты не вел меня по немыслимому лабиринту моей жизни. Я все делал сам! Сам! Не уповая на твою милость. Не мечтая о твоем отцовском поцелуе. Мне есть чем гордиться. И пусть в моих словах сквозит грусть, пусть слезы полны могильных червей.

Я расскажу тебе, Господи, одну полуисторию. Хорошую полуисторию с правильным концом. Жила-была на свете семья. Про такую в книгах пишут и песни поют. Он — словно молоденький дуб. Сильный, по венам не кровь — огонь течет. Глаза подобны ночи в разводах причудливых теней от звездного неба, дыхание напоминает шум листьев березы, а тело, кажется, высечено из мрамора. Она — словно грациозная кошечка. Молоденькая, умненькая, красивая, как летний закат. Александр и Ольга.