Пока оркестр настраивал инструменты, партер быстро заполнялся публикой в вечерних туалетах. Он огляделся по сторонам: то ли махараджа зарезервировал всю ложу для себя, то ли дверь сторожило Заклинание Стражи, но остальные кресла в ложе остались свободными. Наконец зазвучала увертюра, и занавес медленно пополз в разные стороны.

При звуках музыки лицо коварного демона, сидящего рядом с ним, сделалось вдохновенно-отрешенным, почти ангельским. Марк невольно покачал головой, не понимая, что особенного находят люди в том, чтобы смотреть, как другие ходят по сцене и разговаривают под музыку? От нечего делать, прислушался. Постепенно музыка увлекла и его. Поэтому он не сразу почувствовал свою руку лежащей на колене Оуэна и прижатой сверху его ладонью.

– Ты опять? – глаза Марка гневно потемнели. – Пусти, идиот! – зашипел он сердито.

Скосив на него глаза, Оуэн приложил палец к губам, призывая к тишине. На них уже смотрели из соседних лож. Марк понял, что если не оставит своих попыток вырвать руку, то привлечет внимание зрителей и сам будет выглядеть в глазах других полным идиотом. «Ну почему я решил, что эта скотина будет вести себя по-джентельменски?!» Его душило свирепое негодование. Он больше не слышал музыки. Сердце трепыхалось в груди пойманной птахой, а ладонь, горячая и потная, дрожала.

– Прекрати это…

– Прекратить «что»?

– Сам знаешь… Все «это»!

– Представь себе, даже не догадываюсь, о чем ты!

– Прекрати домогаться меня!

– Да кто тут кого домогается!

Разыгравший благородное негодование, Оуэн продолжал удерживать его руку на своем колене. Пообещав себе убить индийского принца в антракте, Марк сидел, неестественно выпрямившись, наливаясь обидой и праведным гневом. Оуэну пришла в голову мысль, а не проткнуть ли брата иголкой, пока тот не лопнул.

Слушая оперу, он не забывал изредка поглядывать в его сторону. «Подумаешь, какая недотрога…» Надуманные страдания брата позабавили его. А румянец смущения на щеках Марка, его почти детская стеснительность будоражили воображение Оуэна, рисуя картину лишь одного желания, – все вместе привело его в состояние приятного, легкого возбуждения. Марк терзался, а он получал удовольствие от каждого мгновения.

Только с последними аккордами, под занавес, наконец он отпустил руку брата. Когда, сверкая на него злыми глазами, тот категорически отказался остаться на второй акт, настаивать не стал. Задумчиво, словно не знает, что выбрать, предложил заказать ужин в номер или прогуляться до ресторана. Пешком.

Марк выбрал второе. И хотя рядом с этим коварным чудовищем ни в чем нельзя было быть уверенным – оно могло выкинуть все что угодно, у него постоянно менялось настроение, и оно так легко изменяло своему слову, – он предпочел пойти с Оуэном в ресторан. В людное место. А не остаться вдвоем, в четырех стенах. До утра было ох как далеко.