– Ивама, ты…
– Ш-шш… Просто будь моим братом… Просто будь моим…
Марк с силой оттолкнул Оуэна. Отшатнулся. Смотрел растерянно. «У него столько власти надо мной… Почему я хочу, чтобы эти руки продолжали обнимать меня? Почему я… Почему мне…» – в нем нарастало отчаяние. Он не заметил, как в фигуре напротив появилось что-то зыбкое, меняющее облик. Не заметил глаз, полыхнувших багрянцем. Не почувствовал, как под смуглой кожей на несколько мгновений с невероятной силой напряглись все мускулы, а пальцы скрючились, уже готовые оторвать ему голову.
На лице Оуэна появилось выражение ласковой задумчивости.
– Приезжай в Нью-Йорк, как-нибудь осенью… – на губах мелькнула, но тут же погасла улыбка. – Я раскрою тебе тайну твоего оруженосца. Ты ведь опять с ним, не так ли?
– Он мне не оруженосец! – снова нахмурился Марк.
– Да какая разница… – пожал плечами Оуэн. Его холодный взгляд дал понять, что брат волен идти на все четыре стороны.
«Отлично! Может, повезет… и не увижу эту самодовольную буддистскую скотину лет сто…» – Марк презрительно фыркнул, направившись к дверям.
С вежливым стуком на пороге возник Ши. Закрыл за собой дверь, переступил через тряпичной куклой лежащее на полу тело, прошел к столу.
– Он снова надерзил вам, милорд? – спросил, ставя на стол блюдо, накрытое колпаком.
– Терпеть не могу пренебрежения… – отозвался Оуэн.
Ши понимающе кивнул. «Этот засранец так и не научился хорошим манерам…» – подумал он, без всякой жалости глянув на бесчувственного Марка.
– Я приготовил вам ланч. Вы же еще не завтракали! – с этими словами он стал накрывать на стол. Заметил в руках хозяина толстую книгу в богатом переплете, прочитал название:
– Как вы можете читать подобную чушь, милорд?! Смесь третьесортного дешевого чтива и заумной теософии.
– Нет, Ши… вы не понимаете, – лукаво покачал головой Оуэн, – это любовные письма. Не будем же судить автора слишком строго!
Рассмеявшись, он перевернул книгу. С обложки на него смотрел седой, красиво состарившийся мужчина в одеждах католического священнослужителя. В белых, с золотом. Узкая аристократическая ладонь старика лежала между ушей немецкой овчарки, сидевшей рядом с креслом хозяина.
– Вы были великодушны к нему, милорд… – заметил Ши, раскладывая столовые приборы, и добавил: – Люди – такие эгоистичные существа. Они неверно, в свою пользу, истолковывают ваши поступки…– Он снова надерзил вам, милорд? – спросил, ставя на стол блюдо, накрытое колпаком.
– Терпеть не могу пренебрежения… – отозвался Оуэн.