– Правда? – обрадовалась она.

– Правда-правда! – рассмеялся он в ответ. Впервые проявляя легкомысленную необязательность по отношению к важной деловой встрече. Но то была ложь во спасение. Потому что на раздавшийся звонок телефона испуганно вздрогнули и сразу же потухли глаза Инны. А ему больше никогда в жизни не хотелось бы увидеть это снова – свет радости, исчезающий из этих оленьих глаз.

Щепетильность Инны, настоявшей заплатить за себя, раздосадовала Виктора – он пригласил ее провести с ним время не для того, чтобы она доставала свой кошелек. Конечно, он не тратился на женщин с такой баснословной щедростью, с какой это делал Родион, оплачивая «доступ к телу», как порой, довольно цинично, любил тот пошутить. Но и Виктор привык платить за свое удовольствие. И умел делать это красиво. Поэтому сошлись на компромиссе. Взамен он купил на вынос полдюжины пирожных для ее дочки. Зато теперь, гордая своей независимостью, Инна оживленно, с мальчишеской непоседливостью вертелась на сиденье его машины, будто заново разглядывая салон джипа.

«Куда только подевалась вся скованность и зажатость…» – улыбнувшись, он украдкой глянул на плоский циферблат наручных часов. На встречу он уже опаздывал. Виктор не был левшой, но по какой-то странной прихоти часы всегда носил на правом запястье. Перегнувшись через спинку, положил пакет с пирожными на заднее сиденье. Поворачиваясь, как бы ненароком, оперся рукой о ее колено. Он сделал это специально. Желание прикоснуться к ней оказалось сильней любых доводов разума. Вспыхнув, она тут же отвернулась к окну. Но во взгляде, брошенном на него, что-то такое было. Манящее, до головокружения. Почему тогда отвернулась? Сидит, спина слишком прямая, ладони зажаты в коленях. И опять этот вид провинившегося подростка…

А она боялась, что по выражению ее лица Виктор догадается, как же долго у нее не было мужчины. «О, боже… стыд-то, какой…» Собственная реакция на нечаянное, мимолетное прикосновение мужской руки смутила Инну.

Он смотрел на нее во все глаза. В ее поведении не было ничего кокетливого, ничего соблазняющего его. Ничего из той захватывающей любовной игры, играя в которую, мужчина и женщина соревнуются, кто кого первым уложит на лопатки. В ней не было ничего особенного – снова поймал он себя на этой мысли, но почему же тогда ему так безумно хочется узнать вкус ее губ? Это желание, усиливаясь, вдруг причинило необъяснимую боль. Виктор почувствовал, нет, осознал всем своим существом, что просто не сможет дышать, если не сделает эту женщину счастливой.