— Ты уверен, что это необходимо? Может, она все выдумала. Дети впечатлительны, особенно девочки.

Точилин покачал головой.

— Я так не думаю. Но я сразу пойму, если она врет.

Быстров кивнул. Хотя тревога не отпускала его. Это ведь Точилин.

— Хорошо. Не дави на нее. Ладно?

— Точилин усмехнулся.

— У меня сын. Я знаю, как разговаривать с детьми.

Он вошел в спальню. Закрыл дверь.

Быстров покачал головой.

«Сын? А если твой сын — свидетель убийства? На какой алтарь ты готов положить тех, кого любишь?»

Он сел на стул у стены. Толя вышагивал от окна к книжным полкам, насвистывая веселый мотивчик, который в данной обстановке звучал как похабная пень в храме. Оба старались не смотреть на труп. Но, конечно же, смотрели.

«Вот он, способ привлечь внимание», подумал Быстров. «Сдохни красиво».

Из-за двери слышался голос Точилина — монотонный, иногда — резкий, и неизменно настойчивый. В ответ звучал тихий голосок ребенка, и успокаивающий — матери.

«Точилин напал на след. Заткнул рот матери и мучает ребенка».

Быстров с удивлением обнаружил в себе невольное восхищение. Сам он не способен проявить жесткость, когда нужно. В их деле такие люди, как Точилин, неоценимы. Хотя, наверное, такие люди неоценимы в любом деле.

Капитан встал и направился к выходу. Толя, стоя у окна, мрачно взглянул на него.

— Опять курить?

— Нет. В туалет.

Толя нахмурился, но промолчал.

Быстров понимал, что нехорошо оставлять товарища в комнате, где произошло убийство. Но поделать с собой ничего не мог.