— Полотно?

— Да. Бесконечное, ослепительно белое полотно разворачивается у меня внутри. Паша, мне страшно.

Он тронул ее лоб. Нахмурился. Встал.

Вернулся с подносом. На подносе стакан с горячим чаем, ломтики лимона, градусник. Инна спала. Ее дыхание было тихим, ровным, без хрипов.

Павел поставил поднос на тумбочку.

Когда дверь за ним тихо затворилась, девушка открыла глаза.

На ее губах расцвела спокойная улыбка. Инна знала, что не больна.

Внутри нее разворачивалось белое полотно.

— Только и всего, — прошептала она, закрыла глаза и уснула.

Очнулась под утро. Занавески пронизывал белесый утренний свет. Холодный ветер ревел за стенами.

Инна встала. Оделась. Тронула лоб. Чуть теплый. Странное спокойствие овладело ею. Девушка чувствовала себя глубокой, бесконечной. Она, как солнечный свет, заполняла все вокруг. Контуры предметов были четкими и совершенными.

Павел сидел за столом, думая о чем-то. Девушку поразил его облик — печальные глаза на усталом лице.

Она подошла. Положила руку ему на плечо.

Павел посмотрел на нее. Инна увидела в его глазах страх и восхищение, словно она стала языческим божеством.

— Тебе лучше, — сказал Павел.

Инна кивнула. Она чувствовала себя абсолютно защищенной, согретой. За ее торжественной серьезностью скрывалось нервное возбуждение, какое бывает перед великим праздником.

— Господи, посмотрите на эту женщину!

Инна вопросительно посмотрела на Павла. Ложка замерла у ее губ.

— Ты съела столько, что хватило бы накормить целый полк!

На ее лице отразилась детская обида.