— Подумайте лучше. «Слово написанное, которого никто не знал». «Истинный, Который праведно судит». И еще, вспомните: на месте преступлений не было ничего необычного?

— Ничего необычного, — раздраженно ответил Быстров. — Кроме надписей кровью на зеркалах, конечно.

— Подумайте еще раз. Не было чего-нибудь странного, неуместного, и на первый взгляд, малозначительного?

Быстров, хмуро взглянув на Павла, наморщил лоб.

— Птицы.

— Что?

Капитан вскинул голову.

— Рядом с местами преступлений всегда собирались птицы. И что это значит?

— Я не могу вам объяснить. Судья — не народный мститель, не маньяк, и даже не ритуальный убийца, начитавшийся Библии. То, что Он делает, может иметь совершенно необъяснимый смысл. Как бы вы ни объясняли это, вы откроете только часть правды.

— Мне совершенно… — начал Быстров. Омоновец, подойдя к капитану, тронул его под локоть.

— Смотрите, — указал на стену.

Быстров посмотрел. Стены больше не было. Иллюзия рассеялась.

Он повернулся к Павлу.

— Мне плевать, какие у Него мотивы. Я хочу знать, кто Он, и как творит свои фокусы.

— Я отвечу на второй вопрос, и вы заодно узнаете ответ на первый. Если у человека дыра в черепе, у него понижается внутричерепное давление, и при этом повышается насыщение мозгового кровообращения кислородом. Такой человек способен внушать людям видимость того, чего нет.

Они молча смотрели друг на друга.

— Андрей Белкин? — спросил Быстров.

— Я думал, что убил его. Но сегодня узнал его голос. Правда, это уже не тот Андрей, которого я стукнул по затылку, наградив его сверхспособностями. Он меняется. Он становится сильнее. С каждым часом все меньше походит на человека, становясь чем-то…

Покровский тряхнул головой.

— В общем, я в последний раз говорю вам: оставьте «дело Судьи». Все закончится само собой. И от вас здесь ничего не зависит.