— Людям? — Павел побагровел. — Я не видел от людей ничего, кроме насмешек и презрения! Почему меня должна беспокоить их судьба? Они все лжецы, грабители, насильники и убийцы! Все, что они могут — жрать друг друга!
Павел замолк, шумно дыша. От собственного крика заломило в затылке.
Быстров поднял глаза.
— Вы работали учителем. Чему вы можете научить детей? Трусости? Равнодушию?
— Вот видите, — Павел усмехнулся. — Вы уже судите меня.
— Что происходит?
Павел обернулся. Инна стояла на пороге, сложив руки на груди. На ее лице он увидел печать усталости.
— Ничего, Инна Кирилловна, — Быстров встал, взял фуражку. — Мы уже закончили.
Он сурово взглянул на Павла.
— Я надеялся найти здесь понимание. Но не нашел.
Кивнув Инне, он направился к дверям. Павел провожал его до ворот. Глядя перед собой, Быстров сказал:
— Не надейтесь сбежать, Покровский. У вас с Инной ничего не получится. Вы не начнете новую жизнь. У таких, как вы, ничего не выходит. Вы бездельник, и потому смотрите свысока на всех, кто хоть как-то дергается, пытаясь изменить обстоятельства. Вы не будете счастливы.
— До свидания, — Павел набрал код на замке. Прозвучал сигнал, ворота медленно отворились.
Быстров надел фуражку.
— До свидания. Спасибо за все.
— На здоровье.
Инна, сидя на полу в гостиной, перебирала свои детские игрушки. Павел остановился на пороге. Инна подняла голову.
— Что случилось?
— Ничего, — он помолчал. — Ничего, что может расстроить наши планы.