— О чем?

Он сунул руку в карман джинсов и достал связку ключей.

Показал ей нужный ключ.

— Это ключ от квартиры на улице… — он назвал адрес. — Обещай, что съездишь туда и заберешь кое-что.

Говоря это, Андрей взял ее руку и вложил связку ключей ей в ладонь.

— Ну… хорошо. Если смогу. Что я должна забрать?

— Это абсолютно пустая квартира. Я жил там некоторое время. Там нет мебели и санузла. Только голые стены. В центре комнаты стоит стол, накрытый зеленой клеенкой. На столе — магнитофон. В магнитофоне кассета. Ее ты и должна забрать.

— Что мне с ней сделать?

— Сохрани ее. Если со мной что-то случится, она останется у тебя.

На неделе Инна нашла время, чтобы выполнить его просьбу.

И вот она стоит у двери, перебирая связку ключей.

Прислушиваясь, не слышно ли шагов на лестнице, Инна отперла дверь.

Действительно, пустая квартира с обшарпанными голыми стенами, из которых торчат ржавые трубы. Ни дверей, ни перегородок из гипсокартона. В туалете унитаз с протекающим бачком. Из стены торчит водопроводный кран, вода капает на пол. Раковина вырвана с мясом, валяется на полу, похожая на оторванное белое ухо.

Инна прошла в большую комнату, которая могла быть залом, если бы ее обжили. Окно распахнуто, на подоконнике — стопка пожелтевших газет.

На столе, накрытом зеленой клеенкой — магнитофон «Филипс». От него к стене тянется запыленный провод, штепсель подключен в розетку.

Поддавшись странному желанию, Инна протянула руку и нажала кнопку воспроизведения.

Шорох пленки.

Инна напряженно вслушивалась, но пропустила момент, когда началась запись. И потому вздрогнула, когда в комнате прозвучал негромкий, слегка искаженный голос Андрея.

«Я, Андрей Белкин, исповедуюсь, находясь в здравом уме и твердой памяти, готовый подтвердить достоверность всего, сказанного мною, с полным осознанием взятой на себя ответственности…»