– Эй, ты же обещал, что, как я поем, ты меня пустишь! Ты все? Сходи мыша проведай. А то он что-то притих.

Голос у Миши был подлее обычного.

Подозревая нехорошее, Арсений помчался в подвал. Включил свет и прошел по земляному полу в поисках своего друга. Пол не всегда был земляным. Когда-то он был бетонным, но постоянное затаскивание картошки и прочего овоща образовало на нем плодородный слой. По углам даже росло что-то бледное и длинное. На дощатых полках стояли пыльные трехлитровые банки. Две с огурцами-переростками, остальные с вареньями многолетней выдержки.

– Киса-киса… тьфу… цыпа-цыпа, как тебя позвать-то? Ты жив? Ау?

Мыш сидел на пустом картофельном мешке, прижав лапки к груди, и думал. Скорее всего, о еде.

– Вот, я тебе тут покушать принес, – прошептал Арсений, вытаскивая из кармана ломоть хлеба.

Мыш не выказал должной радости. Наклонился, понюхал и отвернулся. Рожа несчастная. Что поделать? Арсений выбрался из подвала, раздобыл кусок колбасы и корку сыра. Подумал и прибавил к ним пару конфет. Иногда его беспокоило отсутствие в подполе воды, но, раз уж мыш столько времени решал проблему питья самостоятельно, то и дальше как-нибудь разберется.

– Теперь лучше? Жаль, ты разговаривать не умеешь. Ну, бывай, друг.

В этот момент Миша закрыл вход в подпол. Сначала Арсений не придал этому значения. Тем более что у него был свет – скудная сорокаваттная лампочка, покрытая пылью и паутиной. Мыш посмотрел на подношение. Потом на лампочку. Которая мигнула и погасла. Теперь в подполе царила кромешная влажная темнота.

Сверху послышался зловредный смешок.

– Ты, урод! Хорош баловаться!

– Посиди, малой, о жизни подумай.

Мишины шаги удалялись. Арсений мог бы поклясться, что гость нарочно топает как слон. Чтоб из досок труха всякая сыпалась.

«Вот дебил! Злопамятный. Ну ничего, сейчас одумается и вернется».

«Сейчас» растянулось на неопределимое время.

Сначала пришла паника. Первобытный ужас из-за отсутствия света и нахождения в замкнутом пространстве под землей. Пару лет назад Арсений бы уже визжал как поросенок. Но теперь он проинспектировал ощущения и с гордостью сообразил – не боюсь. Быть может, из-за мыша. Или страх потерял, когда там, в лесу, впервые выстрелил. Припомнив советы умников, Арсений попытался думать о хорошем. Вспомнил про меня. И решил, что ему здорово повезло, что я есть, но было бы еще лучше, если бы я была попроще, типа Оли. Но раз такое невозможно, придется любить такой, какая есть. Наверное, именно тогда он впервые ощутил ко мне что-то помимо дружеского чувства. Ведь я была почти как сестра. Выросли вместе. Привыкли друг к другу. В таких случаях любовь возникает реже, чем принято думать.